Жил как-то на свете музыкант. Начал он играть еще с малых лет. Пасет, бывало, волов, срежет лозину, сделает себе дудочку и как заиграет, так волы и перестанут щипать траву - насторожат уши и слушают. Птички в лесу притихнут, даже лягушки по болотам не квакают.

Поедет в ночное - там весело: хлопцы и девчата поют, шутят - известное дело, молодость. Ночь теплая, так и парит. Красота.

А тут возьмет музыкант да и заиграет на своей дудочке. Все хлопцы и девчата мигом, как по команде, утихнут. И каждому тогда кажется, будто сладость какая-то пролилась ему на сердце, какая-то неведомая сила подхватила его и несет все выше и выше - в чистое синее небо к ясным звездам.

Сидят ночные пастухи, не шелохнутся, позабыли, что болят натруженные за день руки и ноги, что голод донимает.

Сидят и слушают.

И хочется сидеть так вот всю жизнь и слушать игру музыканта.

Умолкнет дудочка. Но никто не посмеет и с места сдвинуться, чтоб не вспугнуть этого волшебного голоса, что рассыпался щекотом по лесу, по дубраве и подымается под самое небо.

Опять заиграет дудочка, но что-то печальное. И тут такая тоска-грусть всех охватит... Идут поздней порой с панщины мужики и бабы, услышат ту музыку, остановятся, заслушаются. Вот так и встает перед глазами вся ихняя жизнь - бедность и горесть, злой пан да тиун с приказчиками. И такая тоска на них нападет, что голосить хочется, как над покойником, будто сыновей в солдаты провожают.

Но вот заиграет музыкант веселое. Побросают мужики и бабы косы, грабли, вилы, подбоченятся и давай плясать.

Пляшут люди, пляшут лошади, пляшут деревья в дубраве, пляшут звезды, пляшут облака - все пляшет и веселится.

Вот такой был музыкант-чародей: что захочет, то с сердцем и сделает.

Подрос музыкант, смастерил себе скрипочку и. пошел ходить по свету. Куда придет - поиграет, накормят его за это, напоят, как самого желанного гостя, да еще на дорогу дадут что-нибудь.

Долго ходил так по свету музыкант, веселил добрых людей. А злым панам без ножа сердце резал: куда ни придет он, перестают там люди панов слушаться. И стал он им поперек дороги, как кость в горле.

Надумали паны его со свету сжить. Начали подговаривать одного, другого, чтоб музыканта убить или утопить. Да не нашлося такого охотника: простые люди любили музыканта, а приказчики боялись - думали, что он волшебник.

Сговорились тогда паны с чертями. А известно: паны и черти - одной шерсти.

Идет раз музыкант по лесу, а черти наслали на него двенадцать голодных волков. Загородили они музыканту дорогу, стоят, зубами щелкают, глаза горячими угольками горят. Нету ничего у музыканта в руках, только скрипка в котомке. Ну, - думает он, - конец мне пришел.

Достал музыкант из котомки скрипку, чтобы еще раз поиграть перед смертью, прислонился к дереву и провел смычком по струнам.

Как живая заговорила скрипочка, пошел по лесу щекот. Замерли кусты и деревья - листик не шелохнется. А волки как стояли, разинув пасти, так и застыли.

Слушают во все уши и голод забыли.

Перестал музыкант играть, а волки, как сонные, в лес потянулись.

Сел музыкант на речном берегу, достал из котомки скрипку и заиграл. Да так хорошо, что заслушались и земля, и небо. А когда заиграл полечку, все кругом пошло в пляс. Звезды носятся, как зимою метелица, тучки плавают по небу, а рыба так разгулялась, что река кипит, как вода в горшке.

Не выдержал и водяной царь - в пляс пустился. Да так разошелся, что вода залила берега; испугались черти и выскочили из речных затонов. Все злющие, зубами скрежещут, а ничего с музыкантом поделать не могут.

А музыкант видит, что водяной царь наделал людям беды - залил поля и огороды, и перестал играть, спрятал скрипку в котомку и пошел себе дальше.

Идет он, идет, вдруг подбегают к нему два панича.

У нас нынче игрище, - говорят. - Поиграй нам, пане музыкант. Мы тебе щедро заплатим.

Подумал музыкант - ночь на дворе, ночевать-то негде, да и денег нету.

Ладно, - говорит, - поиграю.

Привели паничи музыканта во дворец. Глядь - а там паничей и панночек хоть пруд пруди. И стоит на столе какая-то большая и глубокая миска. Паничи и панночки подбегают к ней по очереди, сунут палец в миску и мажут себе глаза.

Подошел к миске и музыкант. Намочил палец и помазал себе глаза. И только он это сделал, видит, что вовсе это не панночки и паничи, а ведьмы и черти, что он не во дворце, а в аду.

Ага, - думает музыкант, - вот на какое игрище затащили меня паничи! Ну, ладно. Я ж вам сейчас заиграю!

Настроил он скрипку, ударил смычком по живым струнам - и все в аду в прах разлетелось, а черти с ведьмами разбежались кто куда,

Сказка представлена исключительно в ознакомительных целях.

Юный любитель литературы, мы твердо убеждены, в том, что тебе будет приятно читать сказку "Музыкант-чародей" и ты сможешь извлечь из нее урок и пользу. Конечно же идея превосходства добра над злом не нова, конечно же о ней написано множество книг, но каждый раз убеждаться в этом все равно приятно. Поразительно то, что сочувствием, состраданием, крепкой дружбой и непоколебимой волей, герою всегда удается разрешить все беды и напасти. Народное предание не может потерять своей насущости, в силу незыблемости таких понятий как: дружба, сострадание, мужество, отвага, любовь и жертвенность. Бытовая проблематика - невероятно удачный способ, с помощью простых, обычных, примеров, донести до читателя ценнейший многовековой опыт. Благодаря развитой детской фантазии, они быстро оживляют в своем воображении красочные картины окружающего мира и дополняют пробелы своими зрительными образами. Все описания окружающей среды созданы и изложены с чувством глубочайшей любви и признательности к объекту изложения и создания. Сказка "Музыкант-чародей" читать бесплатно онлайн непременно полезно, она воспитает в вашем ребенке только хорошие и полезные качества и понятия.

Ж ил как-то на свете музыкант. Начал он играть еще с малых лет. Пасет, бывало, волов, срежет лозину, сделает себе дудочку и как заиграет, так волы и перестанут щипать траву — насторожат уши и слушают. Птички в лесу притихнут, даже лягушки по болотам не квакают.
Поедет в ночное — там весело: хлопцы и девчата поют, шутят — известное дело, молодость. Ночь теплая, так и парит. Красота.
А тут возьмет музыкант да и заиграет на своей дудочке. Все хлопцы и девчата мигом, как по команде, утихнут. И каждому тогда кажется, будто сладость какая-то пролилась ему на сердце, какая-то неведомая сила подхватила его и несет все выше и выше — в чистое синее небо к ясным звездам.
Сидят ночные пастухи, не шелохнутся, позабыли, что болят натруженные за день руки и ноги, что голод донимает.
Сидят и слушают.
И хочется сидеть так вот всю жизнь и слушать игру музыканта.
Умолкнет дудочка. Но никто не посмеет и с места сдвинуться, чтоб не вспугнуть этого волшебного голоса, что рассыпался щекотом по лесу, по дубраве и подымается под самое небо.
Опять заиграет дудочка, но что-то печальное. И тут такая тоска-грусть всех охватит… Идут поздней порой с панщины мужики и бабы, услышат ту музыку, остановятся, заслушаются. Вот так и встает перед глазами вся ихняя жизнь — бедность и горесть, злой пан да тиун с приказчиками. И такая тоска на них нападет, что голосить хочется, как над покойником, будто сыновей в солдаты провожают.
Но вот заиграет музыкант веселое. Побросают мужики и бабы косы, грабли, вилы, подбоченятся и давай плясать.
Пляшут люди, пляшут лошади, пляшут деревья в дубраве, пляшут звезды, пляшут облака — все пляшет и веселится.
Вот такой был музыкант-чародей: что захочет, то с сердцем и сделает.
Подрос музыкант, смастерил себе скрипочку и. пошел ходить по свету. Куда придет — поиграет, накормят его за это, напоят, как самого желанного гостя, да еще на дорогу дадут что-нибудь.
Долго ходил так по свету музыкант, веселил добрых людей. А злым панам без ножа сердце резал: куда ни придет он, перестают там люди панов слушаться. И стал он им поперек дороги, как кость в горле.
Надумали паны его со свету сжить. Начали подговаривать одного, другого, чтоб музыканта убить или утопить. Да не нашлося такого охотника: простые люди любили музыканта, а приказчики боялись — думали, что он волшебник.
Сговорились тогда паны с чертями. А известно: паны и черти — одной шерсти.
Идет раз музыкант по лесу, а черти наслали на него двенадцать голодных волков. Загородили они музыканту дорогу, стоят, зубами щелкают, глаза горячими угольками горят. Нету ничего у музыканта в руках, только скрипка в котомке. “Ну, — думает он, — конец мне пришел”.
Достал музыкант из котомки скрипку, чтобы еще раз поиграть перед смертью, прислонился к дереву и провел смычком по струнам.
Как живая заговорила скрипочка, пошел по лесу щекот. Замерли кусты и деревья — листик не шелохнется. А волки как стояли, разинув пасти, так и застыли.
Слушают во все уши и голод забыли.
Перестал музыкант играть, а волки, как сонные, в лес потянулись.
Пошел музыкант дальше. Солнышко уже за лес закатилося, только светится на самых макушках, будто золотыми потоками их заливает. Так тихо, что хоть мак сей.
Сел музыкант на речном берегу, достал из котомки скрипку и заиграл. Да так хорошо, что заслушались и земля, и небо. А когда заиграл полечку, все кругом пошло в пляс. Звезды носятся, как зимою метелица, тучки плавают по небу, а рыба так разгулялась, что река кипит, как вода в горшке.
Не выдержал и водяной царь — в пляс пустился. Да так разошелся, что вода залила берега; испугались черти и выскочили из речных затонов. Все злющие, зубами скрежещут, а ничего с музыкантом поделать не могут.
А музыкант видит, что водяной царь наделал людям беды — залил поля и огороды, и перестал играть, спрятал скрипку в котомку и пошел себе дальше.
Идет он, идет, вдруг подбегают к нему два панича.
— У нас нынче игрище, — говорят. — Поиграй нам, пане музыкант. Мы тебе щедро заплатим.
Подумал музыкант — ночь на дворе, ночевать-то негде, да и денег нету.
— Ладно, — говорит, — поиграю.
Привели паничи музыканта во дворец. Глядь — а там паничей и панночек хоть пруд пруди. И стоит на столе какая-то большая и глубокая миска. Паничи и панночки подбегают к ней по очереди, сунут палец в миску и мажут себе глаза.
Подошел к миске и музыкант. Намочил палец и помазал себе глаза. И только он это сделал, видит, что вовсе это не панночки и паничи, а ведьмы и черти, что он не во дворце, а в аду.
“Ага, — думает музыкант, — вот на какое игрище затащили меня паничи! Ну, ладно. Я ж вам сейчас заиграю!”
Настроил он скрипку, ударил смычком по живым струнам — и все в аду в прах разлетелось, а черти с ведьмами разбежались кто куда.

Страница 3 из 10

Утро в детском саду начиналось так.

Когда все ребята приходили в садик, их встречал Кощейчик.

Эй, ребята, - спрашивал он. - Кто хочет быть бессмертным? Таким, как я?

Все хотим.

На зарядку становись!

Ребята становились.

Пробежку начинай!

И все сто ребятишек, как один, махали руками, приседали и бежали за Кощейчиком, как малые гусята за гусыней.

Кощейчик пробегал пять кругов вокруг детского сада, ребята - за ним. Кощейчик подтягивался на турнике, и ребята тоже, Кощейчик прыгал на одной ножке, и все дети, как один, делали то же самое. Полный порядок был в садике. Никто не плакал, не капризничал, не кричал:

Мама, я хочу домой! Забери меня отсюда к бабушке!

Потом Бабешка-Ягешка вступала в дело. Она говорила:

Ребята, вы хотите научиться летать на метле или на венике так, как я?

Она совершала небольшой показательный полет.

Хотим! - кричали ребята и воспитательницы.

Тогда берите в руки веники и давайте их осваивать. Для начала путем подметания.

Детский сад так и сверкал чистотой. Веников на всех не хватало, ребята стали их из дома приносить.

Мамы не могли нарадоваться. Одна мама говорила:

До чего же наш детский сад хорошо изменился в лучшую сторону! Раньше мой Валечка Постников с собой пирожки в карман набирал для еды или лопатку для драки, а в последнее время с веником в детский сад ходит. Подметать учится. И ест там все подряд хорошо.

Другая мама спрашивала:

Почему вы думаете, что он там в саду подметает? Может быть, он дерется с кем-нибудь этим самым веником?

Да если бы он там в саду с кем-нибудь дрался, ему пришлось бы каждый день новый веник покупать. А ему одного веника на неделю хватает. Значит, он там интенсивной подметательностью занимается.

Потом дети шли в столовую завтракать.

Если раньше кто-нибудь, особенно Валя Постников, постоянно кричал:

Ой, не хочу я эту кашу рисовую! Вы что, не видите, в ней пенки плавают!

А кто-нибудь, особенно Вика Евсеева, так и сидела с ложкой в руках и кашей за щекой до обеда, - то сейчас все было по-другому. Старшая воспитательница или старшая повариха говорили:

А знаешь ли ты, Валя Постников, что эту кашу сварила Емелина печка? А знаешь ли ты, Вика Евсеева, что после завтрака мы будем на этой печке кататься?

И Валя Постников в пять минут доедал свою кашу, а Вика Евсеева с ложкой во рту и часа не сидела. Все ребята вылетали из столовой, как пробочки.

Во дворе их уже ждал Емеля около своей печи. Он говорил:

А ну, молодежь, соберите мне дровишек. Или всякий там мусор, который горит, чтобы моя печка поехала.

Ребята бегали по территории и собирали разные щепочки, палочки, окурочки и пакетики от молока. Чистота вокруг детского сада становилась все шире и шире. Мусора мало было.

Потом Емеля растапливал печку и говорил:

А ну, детишечки-ребятишечки, кто лучше всех себя вел целый день, давай залезай ко мне на печку.

На печку столько ребят залезало, что Емелю еле видно было из-под них. И с таким веселым грузом печка вокруг детского сада ездила.

А потом Емеля, Кощейчик и Бабешка-Ягешка учиться шли. Потому что Ирина Вениаминовна на своем мотоцикле приезжала.

И вот сейчас она тоже приехала. Она сказала:

Сегодня у нас будет очень важное занятие. Мы будем предметы от слов отделять.

Очень просто, - ответила Бабешка-Ягешка. - Возьмем какой-нибудь предмет, например книгу, и будем ее так трясти, чтобы из нее слова посыпались.

Нет, - сказала Ирина Вениаминовна, - никого мы трясти не будем. Мы будем смотреть и думать.

Куда мы будем смотреть? - спросил Кощейчик. - И о чем мы будем думать?

Мы будем смотреть в окно на улицу и будем думать о том, что мы увидим, - сказала Ирина Вениаминовна.

А что мы будем думать о том, что мы увидим? - пристала Бабешка-Ягешка.

Мы будем думать, что за окном есть разные предметы: одушевленные и неодушевленные. Одушевленные - это живые, которые ходят, дышат, прыгают. И неодушевленные, которые не дышат, не прыгают и не ходят. Вот, например, троллейбус-одушевленный предмет?

Конечно, - сказал Емеля. - Он и ходит, и дышит, и прыгает, потому что битком набит. Из него даже пар идет.

Пар не из него идет, - сказала Бабешка-Ягешка. - А из пассажиров. Это они в троллейбусе и дышат и прыгают.

А почему это они в троллейбусе прыгают? - удивился Кощейчик.

Ухабов много, - объяснил Емеля. - Дорогу ремонтируют.

Вот вы и сами разобрались, - сказала Ирина Вениаминовна. - Действительно, троллейбус - неодушевленный предмет, а пассажиры - одушевленный. Если предмет одушевленный, про него говорят «кто», если неодушевленный, про него говорят «что». Сейчас я буду вам называть разные слова, а вы говорите мне, одушевленные они или нет.

Давайте, Ирина Вениаминовна.

Грузовик.

Неодушевленный.

Одушевленный.

Неодушевленный.

Николай Рабинович.

Когда как, - сказал Емеля. - Он иногда одушевленный, когда работает. А иногда неодушевленный, когда спит.

Он всегда одушевленный, - не согласилась учительница.

Дядя Коля очень одушевленный, - сказал Кощейчик. - Он мне килограмм гаек подарил.

А вон я вижу одушевленный стог сена! - сказала Бабешка-Ягешка.

Сено не может быть одушевленным, - возразила Ирина Вениаминовна. - Оно не дышит и не прыгает.

Еще как дышит и еще как прыгает! - закричала Бабешка-Ягешка. - Да вы сами посмотрите.

Все стали внимательно смотреть. Действительно, стог сена на маленьких толстых ножках тихонечко двигался вдоль забора. Забор был из тонких реек, и все, что случалось на улице, было хорошо видно.

Вот стог сделал еще несколько шажков вдоль забора, и тут к нему подошла беспризорная коза и молодой ослик из соседнего детскокатательного кооператива.

Они стали кусать сено. А стог начал от них отступать. А они стали наступать. А стог стал отступать. И наступил на водопроводчика дядю Колю Рабиновича, который вечно около этого забора спал.

Дядя Коля как подпрыгнет! Стог как подлетит! Из дяди Коли гайки так и посыпались во все стороны. А стог как побежит, как закричит:

Караул! Спасите! Помогите! - и из него солома во все стороны так и полетела. А из-под соломы появилась кандидат педагогических наук тов. Кнопкина в полосатой кофте. Она бежала, бежала, добежала до неодушевленного автобуса, прыгнула в него и исчезла за неодушевленным поворотом.

Вот видите, - сказала Бабешка-Ягешка, - а вы говорите, что стог неодушевленный.

Странно, - удивилась Ирина Вениаминовна. - Мне кажется, я где-то видела эту полосатую гражданку, на каком-то совещании.

А дядя Коля какой одушевленный! - сказал Кощейчик. - Я пойду помогу ему гайки собирать.

Стой, стой! - сказала Ирина Вениаминовна. - Задержите его. Продолжаем занятия.

Емеля ухватил Кощейчика за пояс, но остановить не сумел. За Емелю ухватилась Бабешка-Ягешка. За Ягешку Ирина Вениаминовна. А Кощейчик шел себе и шел. Они только сзади него подметками шебуршали.

Тут еще дети за Кощейчика начали хвататься. Целый такой паровозик получился. Но остановить его не удалось. Он так и дошел до дяди Коли водопроводчика вместе с ними и собрал все гайки до одной.

Тогда дядя Коля показал Кощейчику и всем остальным свою распахнутую грудь.

Вот, - сказа он, - полюбуйтесь.

Все стали любоваться и увидели, что на груди у дяди отпечаталась женская туфля на очень остром каблуке. А еще Ирина Вениаминовна прочитала два предложения:

«Выхожу один я на дорогу», и

«Эх, яблочко, куда ты ко…».

После этого Ирина Вениаминовна и остальные дети с трудом смогли затолкать Кощейчика в комнату для занятий.

И тогда Ирина Вениаминовна продолжила:

Сейчас мы будем играть. Я буду говорить слова, называть предметы, а вы будете мне их показывать. Понятно?

Понятно!! - закричали Кощейчик, Бабешка-Ягешка и Емеля.

Итак… мячик…

Все трое показали пальцами на мячик в углу.

Потолок…

Все показали.

Опять же показали.

Правильно, - сказала Ирина Вениаминовна.

Ученики никуда не показали.

Что же вы? - спросила Ирина Вениаминовна. - Я же сказала ПРА-ВИЛЬ-НО.

Нет правильна, - сказала Бабешка.

Отлично, - похвалила ее учительница. - Покажите теперь мне слово «отлично».

И отлична нет, - сказал Кощейчик.

Молодцы, - сказала Ирина Вениаминовна.

А молодцы - такие предметы есть, - сказал Емеля. - Молодцы - это мы.

Вот видите, - сказала Ирина Вениаминовна. - Бывает так, что слово есть, а показать его нельзя. Например, слова «спасибо», «пожалуйста», «здравствуйте» сказать можно, а показать нельзя. А слова «пол», «потолок», «кошка», «собака», «цветы» и другие можно и сказать и показать.

А цветы можно даже поливать, - вмешалась Ягешка.

И кошку можно поливать, - показал свою ученость Емеля.

Верно, - сказала учительница. - Главное, чтобы вы поняли, что есть предметы. Их можно трогать, поливать. А есть слова, их можно писать, читать и произносить.

А сейчас мы будем делать одно интересное дело, - радостно сказала учительница.

Что мы будем делать сейчас? - закричала нетерпеливая Бабешка-Ягешка.

Сейчас мы будем писать письма домой.

Ничего себе! Интересное дело, - сказала Бабешка. - Давайте лучше будем новую косметику испытывать. Будем губной помадой краситься с ног до головы и детей пугать. Ведь мы же писать не умеем.

Нет, давайте мы будем лучше играть в игру, что будет с тем, кто больше съест мухоморов! - закричал Кощей. - Кто первый помрет, тот проиграл. Я видел, у нас у забора отличные мухоморы растут. Каждый на килограмм!

- Не-а, не-а! - закричал Емеля. - Давайте лучше играть в ремонт моей печки. Мы будем ее красить с завязанными глазами. Мы так перемажемся, никакой губной помады не нужно. Нас не то что дети - воспитатели бояться будут.

Но Ирина Вениаминовна не согласилась:

Безусловно, вы предлагаете интересные занятия, - сказала она. - Особенно меня потрясли мухоморные соревнования. Но ваши родители ничего про вас не знают и очень беспокоятся о вас. Вы не умеете писать, а я умею. Вы мне будете говорить, что вы хотите сообщить своим папам и мамам, и я буду записывать. Мы напишем три отдельных письма.

Нет уж, - сказал Кощейчик. - Писать три письма надо три дня, а у нас столько времени нет. Меня ребята ждут, мы идем металлолом собирать. Мы одно письмо напишем, общее.

А меня ребята ждут печку ремонтировать, - сказал Емеля. - Там нижние кирпичи совсем износились. Будем ее домкратить и кирпичи заменять. Потом надо еще рессоры делать для мягкости.

Какие такие рессоры? - удивился Кощей.

Подушечные, - объяснил Емеля.

Ну хорошо, - согласилась Ирина Вениаминовна. - Будем писать одно письмо. Пожалуйста, диктуйте.

Дорогие мои худощавые родители, - начал Кощей. - Как вы там без меня живете?

А мои родители вовсе даже не худощавые, - возразил Емеля. - Они средней упитанности.

Ладно, - согласилась Ирина Вениаминовна. - Пусть будет так: «Дорогие наши худощавые родители средней упитанности. Как вы там без меня живете?» Теперь правильно?

Нет, неправильно, - сказала Бабешка. - У меня из родителей одна только мама. Мой папа Поминай исчез давным-давно. Про мою маму надо отдельно написать.

- «Дорогие наши худощавые родители средней упитанности и любимая моя мама Баба-Яга».

А почему это Ягешкину маму называют, а наших родителей нет?

Хорошо, - поправилась Ирина Вениаминовна. - Назовем и ваших родителей. Пусть будет так: «Дорогие наши худощавые родители средней упитанности папа Кощей, папа Емельян и любимая мама Баба-Яга».

Которая тонкая и стройная.

- «Которая тонкая и стройная», - повторила Ирина Вениаминовна. - И что же дальше?

Мы живем хорошо, - сказали все.

Сегодня я встал утром рано и первым делом помыл свою любимую печку… потом…

Съел пять железных гаек, как ты, папа, меня учишь. И почистил зубы, чтобы во рту не было опилок…

Мне хотелось накрасить губы и брови, но у меня кончилась губная помада и черная тушь. Пришлось поджечь деревяшку и красить брови головешкой.

Потом я взял зубную щетку, банку с зубным порошком и целый час белил переднюю стенку любимой печки…

Потом я для зарядки полчаса поднимал грузовик и бегал стометровку…

Можно было с утречка полетать на метелке, но метелки здесь какие-то хлипкие. Однажды я стукнула одной метлой одного туповатого типа, и она сразу развалилась, а типчику хоть бы что…

Этот типчик я, - обиделся Кощей. - А вы скажите вашей дочке, чтобы она не дралась, а то я сам ее как тресну!.. А я ведь не барышня, я могу и ломом или кувалдой…

Эй, ты! - закричал Емеля. - Это невежливо так делать. Ты не должен ее трескать. Она же девочка. А то я сам тебя так тресну кирпичом - закачаешься. Из тебя гаечки так и посыпятся в разные стороны.

Стоп! - остановила своих подопечных Ирина Вениаминовна. - Все надиктовали? Больше ничего не забыли про кирпичи и ломы?

Все, - ответили ученики.

Давайте успокоимся и начнем все сначала. Прошу вас понять такую простую вещь. Мы пишем письмо и рассказываем нашим родителям об отдельных событиях и… одновременно учимся. Вот скажи мне, Емеля, что ты понял и чему ты за это время научился?

Что если нет краски, можно краситься головешкой.

А я научилась тому, что, если хочешь быть здоров, поднимай по утрам грузовики, - сказала Бабешка-Ягешка.

А я понял, куда девается зубной порошок и зубная паста из нашей умывалки.

Куда же они деваются? - спросила Ирина Вениаминовна.

Ими Емеля печку чистит.

Нет, вы не то поняли, - сказала Ирина Вениаминовна. - Вы должны были понять, что свои отдельные мысли мы выражаем предложениями. А предложения можно записать. Вот, например, что было написано на груди у дяди Коли Рабиновича? Кто запомнил?

Я запомнил, что там был туфля и какие-то синие лозунги, - сказал Кощей.

Это были не лозунги, это были девизы.

А что такое девизги? - спросил Кощейчик.

Не девизги, а девизы, - объяснила учительница. - Девизы - это самые главные для человека слова. Например, мой девиз: «Учиться, учиться и еще раз учиться!»

А мой девиз, - закричал Емеля, - «Кататься, кататься и еще раз кататься!»

А мой, - сказал Кощейчик, - «Купаться, купаться и еще раз купаться!»

А у моей собачки Жучки девиз: «Кусаться, кусаться и еще раз кусаться», - вмешалась Ягешка. - И еще: «Чесаться, чесаться и еще раз чесаться!»

А у тебя самой какой девиз? - спросила Ирина Вениаминовна.

Я еще не решила.

Может быть, такой же, как у дяди Коли?

А какой у дяди Коли? Какой у дяди Коли?

Я уже забыла, - ответила Ирина Вениаминовна. - Давайте позовем его и прочитаем.

Немедленно Кощейчик побежал за дядей Колей и принес его вместе с лопатой, потому что дядя Коля никуда не хотел идти от своего нагревательного котла для детского сада.

Дядя Коля, - попросила Ирина Вениаминовна, - можно нам в обучательных целях прочитать ваши призывы на груди?

Дядя Коля сначала застеснялся, а потом усиленно распахнул грудь и сказал:

Читайте, завидуйте!

Ирина Вениаминовна прочитала:

- «Выхожу один я на дорогу», - и спросила:

Дорогие ученики, как вы понимаете этот девиз-лозунг? Что значат эти слова?

Они значат, - закричала Бабешка-Ягешка, - что дядя Коля один выходит на дорогу. Один.

А зачем он один выходит на дорогу? - не понял Емеля.

Как - зачем? - удивился Кощейчик. - Грабить. Мой дедушка, когда был грабителем, тоже так делал. И тоже один.

И ничего подобного! - возмутился дядя Коля. - Я выхожу на дорогу один, потому что я одинокий. Никого вокруг. Пустота. Все друзья в профилактории.

А что такое профилакторий? - хором спросили ученики.

Это такое место, где алкоголиков лечат, - объяснила Ирина Вениаминовна.

А разве дядя Коля алкоголик?

Нет. Он не алкоголик, потому что он не в профилактории, а здесь. Поэтому он выходит на дорогу.

А зачем, зачем он выходит на дорогу?

А затем, - ответил сердитый дядя Коля, - чтобы сесть в автобус и ехать в магазин… за бутылкой.

Так, понятно, - сказала Ирина Вениаминовна. - А как нам понимать второй лозунг: «Эх, яблочко, куда ты ко…»?

А так понимать, что места не хватило. Я тогда худой был очень.

Ничего. Было бы: «Эх, яблочко, куда ты котишься?»

А куда яблочко котится и почему? - спросила Бабешка.

Куда надо, туда и котится, - ответил дядя Коля. - Это переносные слова из народной песни. В смысле - куда ты докатился, друг?

Чей друг? - спросил Кощейчик.

Ничей друг. Это я друг, я докатился.

И куда же вы докатились, дядя Коля? - спросила Бабешка.

А туда и докатился, что полдня под забором лежу.

Вот видите, - сказала Ирина Вениаминовна, - как много информации заложено в двух лозунгах типа призыв, которые написаны на дяде Коле. А вы не хотите учиться.

Мы хотим, хотим! - закричали Бабешка-Ягешка, Кощейчик и Емеля. - Еще как хотим!

Ладно, - сказала учительница. - Значит, будем учиться дальше.

Только не сегодня! - закричала Бабешка-Ягешка. - Сегодня мы столько учились, столько всего узнали, что необходимо обдумать.

И что же вы узнали? Что вы хотите обдумать?

Что мысли и призывы выражаются словами.

Что дядя Коля один выходит на дорогу.

Что мысли можно записывать на груди.

И в тетрадке!

Что ж, этого вполне достаточно, - согласилась Ирина Вениаминовна. - На сегодня заканчиваем. Сейчас мы уже умеем выделять слова из предложений. В следующий раз будем делить слова на части.

Я пилу приготовлю, - тихонько сказал Кощейчик Емеле.

Слова распиливать.

После окончания главы, мне кажется, следует играть в словопоказательную игру. Воспитательница будет показывать ребятам предметы и будет просить их называть. Например, она показывает на стену, и ребята говорят: «Стена». Она показывает на стол, и весь детский сад говорит: «Стол». И так далее.

После этого условия игры меняются. Воспитательница говорит слово, не показывая на предмет, а ребята должны этот предмет указать.

Не следует употреблять очень сложные для такой игры слова, например, «улица» или «ветер», или слова во множественном числе, например, «мальчики» или «умницы». Важно, чтобы ребята поняли, что предметы обозначаются словами. И так же важно, чтобы они поняли, что слово может быть и само по себе без предмета.

В этом месте книги следует дать макет детского сада, или квартиры, или магазина, а то и целого квартала города. Чтобы познакомить ребят с системой жизнеобеспечения. Вода, тепло, телефоны, и т. д. И следует провести занятие на разделение предложения на слова. «Папа пошел гулять». Какие здесь слова? «Мама осталась дома». Какие слова?

«Папа нашел собачку». Сколько слов в этом предложении? «Мама сварила обед». Какой обед? Из скольких слов? То есть из скольких блюд?

«Папа привел собачку». Какие слова? «Собачка съела обед» Какой обед? Из скольких блюд? «Папа был огорчен». Сколько слов в этом огорчении? «Собачке влетело от мамы». «Собачке влетело от папы». «Папе влетело от мамы». Кому больше всех влетело в этой семье?

Румынская Сказка: была у зверей грамота

Захотелось зверям по-людскому жить, свои законы иметь и правила, установить, кто кого главнее и кому кого слушаться. Вот и стали они просить такой указ, грамоту письменную, где бы все это было оговорено.

Написал им бог такую грамоту, дал ее волку, его и назначил главным правителем среди зверей.

А волка сомнение взяло: где же ему, лесному жителю, такую важную бумагу хранить? Мало ли что может в лесу-то случиться. «Отдам я ее собаке, она все же в селе живет, при доме. Так оно будет надежнее»,- подумал волк и отдал грамоту собаке.

Ну, а собака тоже не стала держать у себя грамоту. «Как бы чего не вышло,- думает,- я на дворе живу, отлучаюсь. Отдам я грамоту кошке, она как-никак в доме живет, при людях. Так оно будет лучше, спокойнее». И отдала грамоту кошке.

Кошка оставила грамоту у себя, все бы ничего, да вот беда: мальчишки-озорники ни житья, ни проходу ей не дают. Только выйдет кошка наружу, они давай гонять ее. Однажды так загоняли беднягу — некуда ей податься, впереди костерок горит, она и махнула через него. Тут-то кошка и обронила в огонь грамоту — она под хвостом грамоту хранила. Конечно, сгорела грамота дотла.

Вот с той поры и повелось: волк за собакой

гоняется, требует грамоту, а собака за кошкой. Собака лает, рычит:

— Веррни грамоту! Веррни грамоту!

А кошка взъерошит шерсть дыбом, морденку ощерит, обернется, шипит-мурчит:

— Сгорела же! Сгорела же!

Латышская народная сказка

режде, когда у собаки и кота были вольные грамоты, жили они дома припеваючи. Но недолго они так пожили, потому что ни один из них не умел как следует хранить грамоту. Кот свою вольную хранил на чердаке под стропилом, а собака - в углу своей конуры. Нашли крысы котову вольную грамоту и сгрызли ее. На другой год, когда собаке и коту надо было свои вольные грамоты показать, чтобы получить разрешение и дальше жить дома, собака вольную показала, а кот своей нигде не мог найти. Что ж, велела хозяйка коту пасти скот, а собака дома осталась. Зависть кота взяла, и задумал он отомстить собаке. Летом было еще с горем пополам, а осенью чуть ли не каждый день дождь, и коту совсем не нравилось скот пасти. Вот он - и придумал, как от работы избавиться. Однажды вечером, когда собака ужинала, забрался кот в ее конуру, взял собачью вольную грамоту и спрятал у себя в изголовье.

На следующий год опять надо было вольные показать. Кот-то показал, а собака свою ищет и найти не может.

А еще через год и собачью вольную грамоту кот потерял. Вот и пришлось работать обоим - и собаке, и коту: собаке - скот пасти, а коту - мышей ловить.