Результаты функционирования общественного сектора воплощаются главным образом в общественных благах.

Доходы и расходы государства должны как можно точнее соответствовать предъявляемым гражданами потребностям в конкретных общественных благах и целенаправленно использоваться для удовлетворения этих потребностей.

Понимание особенностей общественных благ, умение их распознавать, находить оптимальные варианты обеспечения ими потребителей и анализировать возможности замещения общественных благ частными, а также навык сопоставления бюджетов всех уровней с реальным спросом и фактическим предложением общественных благ принципиально важны для обоснования социально-экономической политики.

Свойства общественных благ.

К числу обязанностей государства во всех странах относится, в частности, обеспечение обороны. Если бы граждане приобретали право на защиту от агрессии индивидуально, имел бы место очевидный провал рынка, обусловленный прежде всего огромными положительными экстерналиями. “Ядерный зонтик” защищал бы не только тех, кто уплатил за пользование им. Мало того, невозможно было бы исключить неплательщиков из числа пользователей данного блага, если только не депортировать их из страны. По сути, сходные ситуации имели бы место, если бы жильцам большого дома предложили индивидуально приобретать на рынке услуги пожарных или автомобилистам пришлось бы на рыночной основе нанимать регулировщиков движения. В подобных случаях мы имеем дело с общественными благами.

К числу общественных благ относятся некоторые материальные объекты, но чаще это блага нематериальные, не похожие на обычные товары. Тем не менее это вполне реальные экономические блага, поскольку, с одной стороны, они обладают полезностью для потребителей, а с другой - их создание требует затрат ресурсов, которые могли бы быть использованы для производства других благ.

Для общественных благ характерны два свойства:

увеличение числа потребителей блага не влечет за собой снижения полезности, доставляемой каждому из них;

ограничение доступа потребителей к такому благу практически невозможно.

Первое свойство называется несоперничеством в потреблении, а второе неисключаемостью. Блага, не обладающие этими свойствами, называются частными.

Несоперничество - это, по сути, предельный случай положительного внешнего эффекта. Множество людей совместно и одновременно пользуются защитой от пожаров и военного нападения, и нельзя сказать, кто из них “основной” получатель услуги, а кому достается внешний эффект.

Численность пользователей может расти при стабильном уровне производства общественных благ.

Например, нет надобности возводить дополнительный маяк рядом с построенным ранее, если возрастает число судов, проходящих мимо места, где расположен последний.

Таким образом, предельные издержки предоставления общественного блага индивидуальному потребителю равны нулю, а появление дополнительного потребителя представляет собой Парето-улучшение. Следовательно, несоперничество порождает необычные для рыночной экономики ситуации: если имеется индивид, желающий воспользоваться благом, но не готовый за него платить, оптимальное использование ресурсов предполагает предоставление ему данного блага даром.

Неисключаемость же означает, что производитель не имеет реального выбора, предоставлять ли благо только тем, кто за него платит, или всем желающим. Говоря точнее, характер блага не позволяет предотвратить его потребление индивидом, не выполняющим требования, которые предъявляет или хотел бы предъявить поставщик (например, индивидом, который нарушает условия сделки или вообще в нее не вступает). Санкции против неплательщиков обернулись бы ущербом для добросовестных пользователей, и возможные Парето-улучшения не были бы реализованы. Подобные блага поставляются сообществам людей, в которых индивиды как бы растворяются, выступая лишь в качестве представителей той или иной группы. В итоге поставщик общественного блага не в состоянии обособить свои взаимоотношения с каждым из потребителей в отдельности. Блага, обладающие этим свойством, резко выделяются из гораздо более широкой совокупности товаров и услуг, потребляемых индивидами совместно. Совместное потребление имеет место, например, когда пассажиры пользуются автобусом или поездом, зрители, находясь в одном зале, смотрят спектакль и т. д. Во всех этих случаях подчас возникает несоперничество, хотя оно отнюдь не является неотъемлемым свойством совместно потребляемых благ, как можно убедиться, сопоставив полупустой автобус или зал с переполненным. В то же время в подобных ситуациях несомненно отсутствует неисключаемость. Поставщик услуги может вступать в отношения с каждым из потребителей персонально, требуя заключения индивидуальной сделки, простейший вариант которой - это покупка билета по заранее назначенной цене. В итоге совместно потребляемая услуга как бы дробится, превращаясь в сумму индивидуальных, которые иногда существенно отличаются друг от друга.

Это особенно очевидно, когда цены, по которым потребители получают доступ к благу, дифференцированы. Так, билеты на один и тот же спектакль продаются по разным ценам в зависимости от расположения мест, билеты на поезд или самолет - в зависимости от класса и т. д. Зритель платит за билет в партере дороже, чем за вход на галерку, именно потому, что это позволяет ему приобрести не совсем ту же услугу, которую получают сидящие далеко от сцены.

Для театра постановки спектакля - единый “технологический” процесс как, впрочем, единым процессом для автозавода является одновременная сборка многих автомобилей на одном конвейере. Но, чтобы вписаться в рыночные отношения, продукцию приходится в конечном итоге продавать теми “порциями”, на которые предъявляют спрос индивиды. С позиций производителя результатом деятельности выглядит дневная или недельная продукция завода, спектакль в целом и т. п. Такие результаты могут становиться объектами оптовой реализации. Однако индивидуальный потребитель как субъект рынка на заключительной стадии признает товаром или услугой отдельный автомобиль, место на спектакле и т. д. Именно на них устанавливаются цены, с помощью которых достигается рыночное равновесие и эффективное использование ресурсов.

То, что театр или экипаж авиалайнера способны одновременно обслуживать многих потребителей, создавая сразу целые “пучки” услуг, проявляется на рынке главным образом как фактор снижения удельных затрат и оказывается, по сути, частным случаем экономии на масштабе. Между тем, когда речь идет, например, о таких общественных благах, как регулирование уличного движения или законодательная деятельность государства, налицо не просто совместное потребление. Некоторые блага представляют ценность для индивида лишь постольку, поскольку предназначены не для него одного. Так, полезность услуги регулировщика для отдельного водителя была бы нулевой, если бы ту же услугу не получали одновременно другие водители. Множественность потребителей в подобных случаях существенна не столько с точки зрения минимизации издержек, сколько с позиций достигаемого эффекта.

Свойства общественных благ внутренне взаимосвязаны. По-видимому, все производимые людьми блага, обладающие неисключаемостью, характеризуются в то же время и несоперничеством в потреблении (хотя бы в некоторых пределах). В противном случае это были бы блага, потребление которых было бы сугубо индивидуальным, но при этом не поддавалось бы какому-либо упорядочению, будь то на основе оплаты, очереди, нормирования или как-то иначе. Даже если бы подобный товар мог быть изобретен, никакая реальная экономика не создала бы стимулов для его производства. В то же время, чем сильнее выражено несоперничество, тем, при прочих равных условиях, вероятнее неисключаемость.

Выше отмечалось, что несоперничество может иметь место при обычном совместном потреблении благ, однако при этом практически всегда легко указать его границы, например вместимость зрительного зала, самолета или автобуса. Вспомним, что, с одной стороны, при отсутствии неисключаемости совместно потребляемое благо можно представить в качестве “пучка” частных благ (услуг), пригодных для рыночной реализации индивидуальным потребителям, а с другой - несоперничество означает равенство нулю предельных издержек обслуживания потребителя т. е. возможность без дополнительных затрат увеличивать “пучок” и выручку от его реализации.

Коль скоро неисключаемость отсутствует, услуги можно реализовать за плату. В то же время безграничный рост объема реализации при фиксированных издержках экономически немыслим и в действительности никогда не происходит. На деле несоперничество без неисключаемости свидетельствует всего лишь о том, что размеры предлагаемых для продажи “пучков” услуг превышают спрос при установленных ценах; например, в зрительном зале мест больше, чем желающих посетить спектакль. Но это означает, что ресурсы используются не вполне эффективно либо в связи с просчетами производителей, либо из-за недостаточной гибкости рыночных механизмов, либо, наконец, в силу технических ограничений (например, автобус, который обслуживает пассажиров в часы пик, приходится выводить на линию и в часы минимальной нагрузки).

Когда границы совместного потребления существуют, то оптимальное использование ресурсов предполагает максимальное приближение к этим границам. При этом для несоперничества уже не остается места, а предельные издержки оказываются положительными, равными равновесной цене последнего элемента “пучка”, например цене билета на самое неудобное место.

Когда же речь идет о типичных общественных благах, границы несоперничества практически недостижимы в реально существующих обстоятельствах и нередко с трудом поддаются точной фиксации. Это в значительной мере и создает предпосылки неисключаемости. Вместе с тем свойства, характерные для общественных благ, могут проявляться с разной степенью интенсивности.

Чистые и смешанные общественные блага.

В предыдущем параграфе говорилось о том, что для общественных благ практически невозможны достижение границ несоперничества и исключение индивида из числа потребителей. Это означает, что исключение и соперничество могут быть в принципе мыслимы, но либо несовместимы с конкретными условиями жизни того сообщества, в котором производится и потребляется благо, либо предполагают неприемлемо высокие издержки.

В самом деле, лишь для очень немногих благ, таких, как, например, законодательство или стратегические ядерные вооружения, численность индивидов, извлекающих преимущества из их наличия, может едва ли не беспредельно увеличиваться без дополнительных затрат, а ограничение доступа к этим благам, если и осуществимо, то для целых групп (например, в случае дискриминационного законодательства), но не для отдельного лица персонально. Заметим, что применительно к таким благам, которые обладают свойствами общественных в абсолютном смысле, т. е. безотносительно к каким-либо пределам, можно вполне безоговорочно утверждать, что они не делимы на элементы, представляющие собой частные блага. На практике чаще встречаются несколько иные ситуации.

Так, научные знания, подобно законодательству, могут использоваться неограниченным числом индивидов, иными словами, вообще говоря, обладают свойством несоперничества. Однако существуют механизмы ограничения доступа к ним, в частности, с помощью патентного права, предотвращающего неисключаемость. Важно подчеркнуть, что, если доступ ограничивается, общественное благо в той или иной мере трансформируется в “пучок” частных, что, в свою очередь, ставит под вопрос несоперничество.

Если научное достижение общедоступно, те, кто с ним знаком, практически не несут ущерба от приобщения к нему новых лиц.

Но сам факт введения ограничений существенно меняет положение тех, кто имеет доступ к благу, и эффект индивидуального коммерческого использования научного открытия существенно зависит от численности пользователей, конкурирующих между собой.

Разумеется, коммерческий эффект монопольного владения знаниями не тождествен полезности этих знаний для индивида в случае их общедоступности. Для современного общества характерен консенсус в отношении того, что ограничение доступа к фундаментальным знаниям практически неприемлемо, хотя оно в принципе возможно, о чем свидетельствует, например, история развития физики в период создания ядерного оружия. В то же время существует согласие, что с результатами прикладных разработок следует обращаться, как с частными благами. Между этими полюсами имеется спектр промежуточных вариантов с разной степенью практической неисключаемости.

Относительным может быть и несоперничество. Так, при очень высокой интенсивности движения дороги и мосты не обладают этим свойством, и их, как правило, целесообразно использовать, регулируя доступ с помощью взимания платы. В этих случаях имеет место аналогия с театральным залом или салоном авиалайнера. Однако на слабо или нерегулярно загруженном участке пути несоперничество возникает постоянно или по крайней мере эпизодически. Соответственно даже минимальные ограничения доступа, например введение невысокой платы, способны предотвратить некоторые Парето-улучшения. В то же время нет оснований считать, что строительство мостов оправдано лишь на магистралях с интенсивным движением. Между полярными ситуациями абсолютного несоперничества, с одной стороны, и тривиального сведения совместно потребляемого блага к строго ограниченному “пучку” частных, с другой, также имеется целый спектр промежуточных вариантов.

Например, поддержание строгого равенства спроса и предложения может быть технически достижимым, но предполагающим исключительно высокую подвижность цен. На практике же на транспорте, в местах отдыха и т. п. в лучшем случае вводятся две-три градации цен по сезонам, дням недели или часам суток; в итоге различные по масштабам перегрузки чередуются с недоиспользованием ресурсов, иначе говоря, границы упомянутых “пучков” как бы размываются. Избежать этого можно, если затратить усилия и средства на точное прогнозирование колебаний спроса и соответствующих равновесных цен, а также на введение множества типов билетов, усложнение контроля и т. п.

Итак, в отношении многих благ, пригодных для совместного потребления в широких, однако конечных пределах, возникает проблема выбора: либо предоставлять их в качестве общественных, открывая свободный доступ для всех желающих, либо вводить стабильные, усредненные цены, не позволяющие поддерживать оптимальную нагрузку, либо, наконец, идти на увеличение трансакционных издержек, добиваясь строгого соответствия цен колеблющемуся спросу при предложении, фиксированном на уровне границ несоперничества. Все три варианта чреваты потерями эффективности, и вопрос о том, какой из них обеспечивает наилучшую аллокацию ресурсов, может решаться лишь применительно к конкретным обстоятельствам.

Значимость трансакционных издержек еще очевиднее, когда речь идет о неисключаемости. Ограничение доступа всегда требует затрат. Огромная часть издержек обращения оправдана именно потому, что предотвращает бесплатное присвоение товаров. Если благо допускает совместное потребление, причем фактическое число пользователей далеко от предельно возможного, введение платности нежелательно. Ведь оно не только препятствует расширению потребления при нулевых предельных издержках, но само должно быть обеспечено ресурсами, а значит, увеличивает средние издержки.

Можно сделать вывод, что разным общественным благам в неодинаковой мере присущи свойства несоперничества в потреблении и неисключаемости. Те, которыев высокой степени обладают обоими свойствами, называются чистыми общественными благами. Те, у которых хотя бы одно из свойств выражено в умеренной степени, называются смешанными общественными благами. Между теми и другими нельзя, разумеется, строго провести грань. Однако различие между ними практически значимо, поскольку, как будет показано далее, сфера чистых общественных благ приблизительно соответствует минимально возможным границам общественного сектора, а сфера смешанных общественных благ дает представление о допустимых пределах экспансии этого сектора и служит ареной его конкуренции с частным сектором. Некоторые общественные блага доступны одновременно целой нации, потребителями других выступают жители отдельного региона, города и т. п. Общественные блага, относящиеся к последней категории, принято называть локальными.

Общественные блага называют также коллективными. Последний термин особенно часто применяется, когда речь идет о благах, которые потребляются сравнительно небольшой группой. Для таких благ характерны сравнительно узкие границы несоперничества, а неисключаемость, по определению, не распространяется на тех, кто в группу не входит.

Чтобы воспользоваться многими коллективными благами, надо прежде получить доступ в соответствующее сообщество, т. е. преодолеть некоторые ограничения, например, внеся плату или доказав свое право на принадлежность к специфической группе. Однако в рамках данного сообщества благо может обладать свойствами общественного для тех, кто к этому сообществу относится. Например, размеры гостиных, библиотеки и спортивных площадок клуба могут обеспечивать несоперничество его членов в потреблении коллективных благ. Нередко практически невозможно (по техническим, экономическим или даже этическим причинам) исключить отдельное лицо, принадлежащее к сообществу, из числа пользователей какого-либо из конкретных благ, предоставляемых другим его членам. В итоге воспроизводятся, пусть и в миниатюре, те же ситуации и проблемы, которые, когда речь идет о чистых общественных благах, затрагивают все общество.

Проблема переполнения и теория клубов.

Полезность совместно потребляемого блага для каждого из его пользователей зависит от их численности. Когда пройдена граница несоперничества, неудобства, которые потребители невольно причиняют друг другу, нарастают постепенно. Одно дело ехать в автобусе, в котором заняты лучшие места, другое - если вообще нет свободных сидений, третье - когда в автобусе практически негде встать.

Для смешанных общественных благ характерна изображенная на рис. 2-1 зависимость между численностью потребителей и выгодой (полезностью), которую типичный потребитель получает от этого блага. Пользование благом в одиночку (как частным) приносит индивиду полезность, эквивалентную денежной сумме B1, и обходится ему в сумму C1. Некоторый рост численности потребителей до значения N* может иногда увеличивать выгоды для каждого из них. Например, автомобилиста чаще всего устраивает, когда дорогой пользуется не только он один, если, конечно, она не слишком перегружена (есть к кому обратиться за помощью в случае поломки); при потреблении некоторых благ желательно общение. При численности потребителей в диапазоне от N* до N** полезность остается постоянной, так что на этом участке линия B на рисунке горизонтальная. Существует, разумеется, немало смешанных общественных благ, при пользовании которыми положительная зависимость индивидуальной выгоды от численности потребителей вообще не наблюдается, так что линия могла бы быть горизонтальной и от начальной точки.

На рисунке N** соответствует границе несоперничества. При такой численности пользователей начинается переполнение (перегрузка), т. е. уменьшение выгод, приносимых благом отдельному потребителю. Постепенно оно увеличивается: при численности Nb пользователи чувствуют себя менее комфортно, чем когда их число не превышает N**, а при численности Nc их удовлетворенность потреблением блага еще ниже.

Количество смешанного общественного блага, доступного для потребления, обычно поддается увеличению, например, перегруженную дорогу можно расширить. Однако для этого требуются средства точно так же, как и для увеличения производства частных благ. Избегая чрезмерных затрат, пользователи нередко предпочитают мириться с довольно высокой степенью переполнения. При этом они делят между собой как издержки, так и выгоды. При прочих равных условиях желательно делить выгоды с относительно небольшим числом партнеров, а затраты - как можно с большим их числом.

Следовательно, необходимо искать оптимум, сопоставляя издержки и выгоды, причем оптимальная численность пользователей смешанного общественного блага не обязательно совпадает с численностью, при которой не ощущается перегрузка.

Закономерно возникают два тесно взаимосвязанных вопроса: при какой численности потребителей обеспечивается наиболее эффективное использование данного количества смешанного общественного блага (с учетом затрат на его производство) и какое количество блага наилучшим образом соответствует данному числу потребителей? Ответ на эти вопросы дает теория клубов. Ведь задаваться подобными вопросами приходится, например, когда частному клубу предстоит определить для себя, с одной стороны, наиболее приемлемое число членов, а с другой - подходящие размеры помещений и т. п. Однако теория клубов имеет непосредственное отношение и к действиям государства либо органов местного самоуправления, когда они принимают на себя ответственность за поставку смешанных общественных благ.

Рис. 2.1 Индивидуальные выгоды и издержки потребления клубного блага: N - численность потребителей, B - выгоды в денежном выражении, C затраты потребителя в денежном выражении, Y - денежный масштаб

В ситуации, изображенной на рис. 2.1, если численность пользователей не достигает Na, то им было бы невыгодно пользоваться благом. Приемлема лишь численность большая, чем Na, но при этом меньшая, чем Nd, так как только при таком числе потребителей полезность, доставляемая благом индивиду, перекрывает его затраты на получение данного блага. Заметим, что определенный таким образом диапазон отнюдь не совпадает с интервалом N*N**, в котором выгоды, оцениваемые без учета издержек, максимальны. Вместе с тем внутри диапазона NaNd разной численности потребителей соответствуют, конечно, неодинаковые соотношения индивидуальных затрат и выгод. Для нахождения оптимума следует, как обычно, сосредоточить внимание на предельных значениях этих величин.

Численность потребителей смешанного общественного блага целесообразно увеличивать до тех пор, пока переполнение, обусловленное приемом последнего “члена клуба”, не вызовет такого уменьшения выгод для других его членов, которое уравновешивает снижение издержек, обусловленное участием новичка в финансировании затрат. Если же численность пользователей задана, то количество предлагаемого для потребления блага должно возрастать, пока предельные затраты индивида на получение этого блага не уравновесят его предельную полезность.

Спрос на общественные блага.

До сих пор предполагалось, что разные индивиды не только потребляют одни и те же общественные блага, но и оценивают их полезность с одних и тех же позиций. Например, имелось в виду, что одинаковое значение для всех членов клуба имеет площадь его помещений, а для всех граждан государства - количество ракет, используемых для стратегической обороны.

На деле, однако, отношение людей к всевозможным общественным благам дифференцируется, по-видимому, не в меньшей степени, чем к благам частным. Значение имеет, прежде всего, разнообразие вкусов, пристрастий и представлений, а иногда сказываются также различия в интенсивности потребления. Например, развитие фундаментальной науки приносит выгоды всему обществу, но все же наибольшее значение новым открытиям придают, как правило, сами ученые. Именно они зачастую демонстрируют максимальную заинтересованность в поддержке науки, причем не только тех ее направлений, в которых сами специализируются; за ними обычно следуют представители других образованных слоев, а менее образованные группы населения склонны проявлять индифферентность. К наращиванию военного потенциала страны нередко по-разному относятся люди, одинаково далекие от оборонной сферы в своей повседневной жизни, но придерживающиеся противоположных политических взглядов. Встречаются ситуации, когда индивид негативно относится к общественному благу (которое лично для него благом не является, но он не имеет возможности избежать приобщения к нему либо потому, что “потребление” ему намеренно навязывается, либо в силу практической неисключаемости). Простейшими примерами могут служить, соответственно, отношение преступника к уголовному законодательству и отношение пацифиста к перевооружению армии.

Общественные блага не становятся объектами обычных рыночных сделок; соответственно, предпочтения не проявляются в привычных формах спроса. Спрос на общественные блага может, однако, существовать латентно, как восприятие потребителем полезности каждого из них в сопоставлении с другими благами, иными словами, как оценка того количества иных благ или денежных сумм, от которых потребитель согласился бы отказаться ради получения дополнительной единицы данного блага. Спрос на общественное благо, как и на частное, по сути, подразумевает цену, которую индивид потенциально был бы готов за него уплатить при том или ином объеме потребления.

Спрос населения и на частные, и на общественные блага формируется путем агрегирования индивидуального спроса. Однако, если применительно к частным благам происходит горизонтальное суммирование, то применительно к общественным благам происходит вертикальное суммирование функций индивидуального спроса. В самом деле, дифференциация запросов потребителей в отношении частного блага проявляется в том, что они приобретают разное количество данного товара по одной и той же рыночной цене.

Общественное же благо в силу неисключаемости не может быть предоставлено одному члену потребляющего его сообщества в меньшем количестве, чем другому. Следовательно, дифференциация запросов должна получить признание в дифференциации той платы, за которую благо в равном количестве достается разным потребителям. Ясно, что свободный доступ к благу, которым пользуется индивид, предполагает, что производство этого блага так или иначе финансируется сообществом в целом, причем бремя финансирования должно быть, в конечном счете, распределено между индивидами.

Обратимся к рис. 2-2. Кривые индивидуального спроса (готовности платить за соответствующую единицу блага) D1, D2 и D3 отражают некоторые из возможных позиций потребителей в отношении конкретного общественного блага. Допустим, что оно производится в количестве Q* и потребляется тремя индивидами, которым присущи изображенные на рисунке функции спроса. В этом случае оптимальным было бы такое распределение финансового бремени, при котором один из потребителей уплачивал бы “цену”, равную - P1, второй - “цену” P2, а третий получал компенсацию за неудобства, которые он вынужден терпеть, “пользуясь” благом, имеющим для него отрицательную полезность. Размер компенсации определялся бы, исходя из отрицательной “цены” P3, а ее источником служила бы часть платежа двух первых индивидов.

Рис. 2.2 Индивидуальный и агрегированный спрос на общественное благо: Y - предельная полезность единицы блага; Q - количество поставляемых благ; D1, D2, D3 - кривые индивидуального спроса; D - кривая агрегированного спроса

Почему дифференциация оплаты потребителями единицы общественного блага осуществима? Известно, что для частных благ в состоянии равновесия предельные нормы замещения (MRS) для всех индивидов равны между собой, совпадают с предельной нормой трансформации (MRT) и тождественны соотношению цен на данные блага. В то же время норма трансформации общественного блага в частное равна сумме норм замещения: MRT = S i MRSi, где MRSi - предельная норма замещения для i-го индивида.

Смысл этого условия уже изложен: индивидуальному потребителю нет надобности целиком брать на себя “цену”, по которой благо поставляется сообществу, достаточно внести некоторый вклад, соответствующий персональной готовности платить, причем оптимум достигается в том и только в том случае, если сумма определенных таким образом вкладов равна альтернативной стоимости ресурсов, которые нужны для получения единицы общественного блага.

Почему дифференциация оплаты потребителями единицы общественного блага желательна? Вернемся к рис. 2-1 и представим себе, что все три потребителя вынуждены оплачивать общественное благо по одинаковой “цене” P, взимаемой, например, в форме налога. В этом случае первый и второй индивиды получат данное благо с меньшими затратами, чем те, которые они были бы готовы уплатить за него при объеме поставки Q* (P < P1, P < P2). Однако приращения их функций полезности, во-первых, не будут равными и, во-вторых, окажутся достигнуты за счет третьего индивида, для которого эта поставка сама по себе означает снижение уровня благосостояния, и к тому же ее придется оплачивать по положительной “цене” P при отрицательной полезности. Иными словами, производство общественного блага при этих условиях повлечет за собой неявное перераспределение.

Очевидно, что даже если готовность платить за общественное благо для всех потребителей положительна, но не одинакова, а бремя финансирования производства распределяется поровну, происходит перераспределение в пользу тех, чья предельная готовность платить ниже. Ведь любое общественное благо может быть произведено лишь за счет фактического или потенциального уменьшения потребления других общественных и частных благ. Парето-нейтральными являются лишь такие изменения, при которых полезности утрачиваемых и приобретаемых благ уравновешивают друг друга с точки зрения каждого индивида. Следовательно, индивидуальные “цены” общественных благ не только могут, но в принципе должны дифференцироваться, причем не произвольным образом, а в соответствии с дифференциацией предельных норм замещения.

Если для отдельного потребителя полезность общественного блага отрицательна, Парето-оптимизация предполагает выплату ему соответствующей компенсации. В принципе возможны ситуации, когда величина требующейся компенсации превышает готовность платить, присущую другим потребителям. Тогда общественное благо становится, по сути, мнимым и увеличение его производства заведомо нецелесообразно.

“Цены” общественного блага для различных индивидов, точно отражающие дифференциацию предельных норм замещения, в идеале могли бы служить основой распределения налогового бремени. Состояние, которое при этом достигалось бы, принято называть равновесием Линдаля, а сами такие “цены” - ценами Линдаля.

Эти понятия, а также факторы, под действием которых распределение налогового бремени на практике отклоняется от экономически оптимального, будут обстоятельно раскрыты в последующих главах.

Проблема “безбилетника”.

Бремя затрат на получение общественного блага может распределяться между членами потребляющего его сообщества не только в форме денежных выплат. Во-первых, налагаемые на индивидов обязанности способны принимать формы натуральных повинностей. Это, например, безвозмездная передача части урожая или другой произведенной продукции (так, десятина когда-то играла роль оплаты общественных благ, поставляемых церковью) либо непосредственный трудовой вклад (так, обязательства гражданина по участию в защите государства могут включать не только уплату соответствующих налогов, но и прохождение срочной службы; история знает примеры, когда освобождение от последней предполагало дополнительные выплаты).

Во-вторых, индивид способен вносить вклад в производство или приобретение общественного блага, не только выполняя обязанности, наложенные на него сообществом, но и добровольно, по своей личной инициативе. Те же пожертвования на церковь и безвозмездная воинская служба, например, в ополчении, нередко выходили за рамки предписанного; в современном мире широко распространены добровольные пожертвования на развитие науки, культуры, здравоохранения, а также другие формы благотворительности.

Добровольное участие в производстве общественных благ либо их финансировании несомненно предпочтительнее принудительного. С одной стороны, подверженность принудительно наложенным обязательствам, при прочих равных условиях, сама по себе снижает уровень благосостояния индивида. С другой стороны, определение, фиксация и реализация таких обязательств предполагают, как правило, значительные издержки. Так, требуется разработать налоговое законодательство, организовать и содержать налоговую службу, тратить средства на выявление и преследование уклоняющихся от налогов и т. д.

Итак, повинность не только сама обладает, вообще говоря, отрицательной полезностью для несущих ее индивидов, но и влечет за собой избыточное расходование ресурсов, имеющих для них положительную полезность. Потери могут стать сопоставимыми с полезностью получаемого в итоге блага и в значительной степени его обесценить. Коль скоро признается, что производство общественных благ призвано сложить не абстрактным интересам государства, а интересам потребляющих их конкретных индивидов, задача состоит в том, чтобы свести указанные потери к минимуму.

В силу каких причин подобные потери могут быть оправданными? Для получения общественного блага требуются коллективные действия, которые складываются из действий индивидов, будь то вложения труда, его продуктов или денежных сумм. Наличие у потенциального пользователя потребности в результатах таких действий не гарантирует его участия в них. Ведь ожидаемый эффект формируется на основе коллективного действия в целом и может быть достигнут при разных вариантах распределения затрат: трудовых усилий, денежных взносов и т. д. Максимизируя собственную функцию полезности, каждый из индивидов стремится свести свою долю затрат к минимуму.

Следовательно, заинтересованность в общественных благах совместима с уклонением от участия в коллективных действиях, необходимых для получения этих благ.

Формулируемая таким образом проблема “безбилетника” занимает основное место в теории коллективных действий и принципиально важна для экономики общественного сектора. Иногда эта проблема рассматривается в несколько упрощенном виде. Неявным образом допускается, что, во-первых, общественное благо, которое требуется произвести, обладает абсолютной неисключаемостью и при этом имеет примерно равную полезность для всех потребителей при любом уровне поставки; во-вторых, минимизация затрат во всех случаях тождественна полному неучастию и предполагаемых действиях; в-третьих, принудительное введение обязательств и их реализация не требуют существенных дополнительных расходов. При таких допущениях, очевидно, возникает альтернатива: либо, положившись на добровольность участия, убедиться, что все предпочитают быть “безбилетниками”, а благо не производится вообще, либо возложить его поставку на располагающее силой принуждения государство, не увязывая напрямую это решение с тем, как именно государство станет распределять бремя затрат (налоговое бремя). В действительности все может быть не столь однозначно. Так, если речь идет о смешанном общественном благе, издержки принудительного вовлечения в коллективное действие способны иногда превышать затраты, с помощью которых удалось бы ввести некоторые ограничения доступа, преодолев тем самым неисключаемость. Соответственно можно попытаться вместо проблемы “безбилетника” решить проблему неисключаемости. При этом, впрочем, надо учитывать, что введение ограничений, в свою очередь, не только само требует дополнительных затрат, но и чревато снижением интенсивности использования блага, также означающим потери для некоторых индивидов.

Нормы замещения блага другими, как отмечалось выше, зачастую неодинаковы для разных потребителей. Если в распоряжении государства нет механизмов, позволяющих распределить бремя расходов хотя бы с некоторым учетом данного обстоятельства, вопрос о целесообразности принуждения нельзя считать тривиальным. Ведь в этом случае многие индивиды (прежде всего те, для кого предельная полезность блага относительно невысока) скорее всего проиграют от увеличения его производства. Между тем ни само по себе наращивание поставки общественных благ, ни даже приведение ее в соответствие с агрегированным спросом не является самоцелью. Требуется учет интересов каждого из потенциальных потребителей в отдельности, а значит, следование, насколько это возможно на практике, принципам Парето-оптимизации.

Помня о дифференциации позиций потребителей, можно также сделать вывод, что эффективное с точки зрения экономических критериев вовлечение индивидов в коллективное действие предполагает, вообще говоря, не только сам факт некоторого участия каждого, но и соответствие предельных значений индивидуальных вкладов соотношениям цен Линдаля. Отсюда следует, в частности, что если те потребители, для которых характерна наиболее высокая оценка общественного блага, настаивают на всеобщем и равном участии в его финансировании, то они в определенном смысле ведут себя как “безбилетники”.

Наконец, нельзя игнорировать возможности и границы осуществления коллективных действий без непосредственного принуждения. Так, в обществе, где большинство граждан привыкли быть относительно добросовестными налогоплательщиками, затраты на содержание налоговой инспекции могут быть несколько ниже, чем в том, для которого характерно массовое уклонение от налогов. Оставляя в стороне культурные различия и собственно этические аспекты проблемы, экономическая теория определяет, при каких условиях рациональное поведение индивидов, преследующих собственные интересы, включает в себя добровольное участие в создании общественных благ.

Существуют два основных подхода к изучению этого вопроса, которые не противоречат друг другу. Ключевую роль в одном из них играет понятие избирательного стимула, в другом - понятие взаимности.

Избирательными стимулами являются частные блага, получение которых увязывается с участием в коллективных действиях. Например, профессиональные союзы, не обладая, в отличие от государства, законным правом принуждения, тем не менее успешно вовлекают своих членов в коллективные действия, которые зачастую не сводятся к одной лишь уплате взносов на удовлетворение общих нужд. Они могут включать также, например, участие в забастовках, пикетах и т. п., сопряженное иногда с существенными потерями. При прочих равных условиях добиться участия тем легче, чем ощутимее для индивида персональные преимущества членства в организации.

Так, результаты политической забастовки могут быть чистым общественным благом, которым воспользуются не одни только члены начавшего ее профсоюза. Это, конечно, сказывается на численности участников. Однако, планируя забастовку, профсоюзу, скорее всего, имеет смысл рассчитывать, в первую очередь, на своих членов, т. е. на тех, кто персонально получал от него защиту от увольнения, юридическую помощь, льготные услуги и т. д. и предполагает получать их впредь. Все это предоставляется избирательно только тем, кто проявляет лояльность по отношению к данной организации. В случае уклонения от участия в коллективном действии к “безбилетникам” можно легко применить санкции, исключив их из организации, а тем самым и из числа пользователей частных благ, которые выступают в роли избирательных стимулов. В то же время ограничить доступ “безбилетников” к результатам коллективного действия как такового трудно или вообще невозможно.

Санкции (наказания) сами способны играть роль избирательных стимулов, только негативных. Избирательные стимулы могут быть как материальными, так и моральными, точнее говоря, социальными (давление общественного мнения).

Будут ли санкции в виде лишения членства в добровольной организации достаточно действенными, чтобы конкурировать с принуждением со стороны государства, зависит от того, сколь велика полезность позитивных избирательных стимулов в сравнении с издержками, которые приходится брать на себя индивиду. В этой связи наиболее сплоченными нередко оказываются привилегированные компактные группы, способные предоставлять своим членам многочисленные весомые преимущества при условии адекватного участия в реализации коллективных интересов. Насколько эффективна замена принуждения избирательным стимулом, зависит, помимо прочего, от соотношения издержек на обеспечение первого и второго.

Другой подход акцентирует значение взаимной лояльности для решения проблемы “безбилетника”. Рациональное максимизирующее поведение предполагает, что, принимая решение об участии в коллективном действии или уклонении от него, индивид не обязательно избирает путь “безбилетника”, а стремится прежде всего оценить вероятность сотрудничества или уклонения своих потенциальных партнеров. Если коллективные действия носят повторяющийся характер, создаются предпосылки для образования устойчивых групп, связанных взаимным доверием. Оно становится экономически значимым ресурсом, обладание которым существенно повышает эффективность функционирования сообщества. Чем больше повторений действия ожидается и чем ниже затраты на проведение первой попытки, тем вероятнее, что индивиды попробуют сотрудничать и в итоге сформируется новая устойчивая группа. Вместе с тем вероятность продолжения сотрудничества в существующей группе, при прочих равных условиях, выше, чем вероятность формирования новой.

Итак, первый подход привлекает внимание к способности сообщества избирательно вознаграждать своих членов частными благами, второй - к характеру взаимных ожиданий. В совокупности они объясняют, почему на практике эффективнее других обычно действуют группы, имеющие привилегированное положение или длительную историю. В своем предельном негативном выражении особенности таких групп определяются, соответственно, как корпоративная солидарность и клановость.

С позиций обоих подходов важно, чтобы вклад каждого индивида в коллективные действия был ясно различим для других членов сообщества и они могли, не прибегая к принуждению, согласованно и оперативно реагировать на изменения данного вклада. Выполнить эти условия в сравнительно небольшой группе гораздо легче, чем в сообществах национального или регионального масштаба. Есть, следовательно, основания полагать, что добровольное участие в создании коллективного блага для небольшой группы, при прочих равных условиях, вероятнее, чем в создании чистого общественного блага.

Концепции избирательных стимулов и сотрудничества на основе взаимности представляют интерес для экономики общественного сектора не только потому, что помогают понять, в каких случаях общественные блага удается производить без посредства государства и использования бюджетных средств. Они также открывают дорогу к анализу поведения организованных групп интересов, которые при посредстве лоббирования повсеместно влияют на политические решения, в особенности на размеры и структуру бюджета, характер налогообложения, использование государственной собственности и др. Фактические расходы государства и распределение налогового бремени могут существенно отличаться от оптимальных, в частности, потому, что одни группы избирателей значительно эффективнее других организуют коллективные действия, отстаивая перед государственными органами свои представления о желательном уровне производства конкретных общественных благ и уменьшая за счет других собственный вклад в финансирование общественных нужд.

Государство как поставщик экономических благ.

Поскольку отличительной чертой государства является законное право принуждения, имеет смысл использовать потенциал общественного сектора в тех и только в тех случаях, когда издержки и негативные последствия принуждения, как минимум, уравновешиваются его позитивными последствиями. Оставляя пока в стороне вопрос о возможности справедливого перераспределения, который рассматривается в главе третьей, это утверждение следует трактовать так, что потери должны в принципе уравновешиваться приобретениями для каждого индивида в отдельности, а не только для сообщества в целом.

Наиболее очевидна целесообразность участия государства в удовлетворении потребностей в чистых общественных благах. С одной стороны, для них, по определению, практически непреодолима неисключаемость, а значит, заведомо отсутствует возможность заменить издержки принуждения, даже если они очень велики, затратами, которые позволили бы создать механизм ограничения доступа к данному благу для “безбилетников”. С другой стороны, практически беспредельное несоперничество не позволяет ни полностью свести общественное благо к “пучку” частных благ, ни сфокусировать коллективные действия в границах компактных устойчивых групп.

Если находится группа, желающая удовлетворить потребности своих членов в чистом общественном благе на основе добровольного сотрудничества, она сталкивается с проблемой положительных внешних эффектов. В подобной ситуации трудно достичь оптимальных масштабов поставки благ, а у группы в целом появляется стремление выступить в роли “безбилетника” либо попытаться заменить чистое общественное благо групповым, удовлетворяющим ту же потребность, пусть и в меньшей степени.

Например, если государство не способно осуществлять призыв на военную службу и собирать налоги на содержание армии, сравнительно маловероятно, что спонтанно возникнет добровольно пополняемое и финансируемое общенациональное ополчение. Скорее всего, в первую очередь появятся разрозненные вооруженные формирования наиболее сплоченных компактных групп. Коль скоро они пожелают и смогут избежать соперничества и добиться взаимовыгодной интеграции, им придется пойти на введение принудительного подчинения единому командованию и окажется выгодным зафиксировать четкие, принудительно выполняемые обязательства по финансированию вооруженных сил не только членами этих групп, но и другими гражданами.

Приведенный пример (в котором могли бы фигурировать и другие блага) помогает понять, что, во-первых, различные сообщества, в которые входит индивид, способны выступать по отношению к нему в роли конкурирующих производителей взаимозаменяемых общественных благ, причем те сообщества, которые демонстрируют неконкурентоспособность, оказываются перед угрозой распада на более мелкие или поглощения более крупными. Во-вторых, эффективное производство чистых общественных благ предполагает коллективные действия в сообществах наибольшего масштаба. В-третьих, чем масштабнее коллективные действия, тем, при прочих равных условиях, выше издержки их обеспечения (в частности, тем вероятнее необходимость прямо или косвенно использовать принуждение, иными словами, прибегать к содействию государства). В-четвертых, абсолютный рост издержек может отставать от увеличения достигаемых результатов за счет опережающего повышения численности потребителей, для которых доступно общественное благо, и его полезности для каждого из них. В-пятых, введение принуждения и подчинение ему могут быть добровольными. Так, избиратели склонны одобрять налогообложение, если им ясны конкретные цели, достижению которых оно служит, реализация этих целей отвечает их интересам и, вместе с тем, отсутствует более эффективный способ решения тех же задач.

Нельзя категорически утверждать, что чистые общественные блага не могут производиться без участия государства. В частности, перевороты в науке и культурные инновации, которые, в конечном итоге, меняли к лучшему жизнь миллионов людей, нередко осуществлялись за счет добровольных усилий и средств отдельных лиц или небольших групп. В подобных случаях индивидуальная инициатива заменяла коллективные действия лишь потому, что индивид имел возможность и желание мириться с наличием многочисленных “безбилетников”. Для этого требуется, чтобы уровень издержек был посилен для одного или нескольких индивидов и у них имелась исключительно стойкая мотивация. Как правило, создание чистого общественного блага в оптимальном количестве предполагает объединение средств всех или почти всех его потенциальных пользователей, а это обычно достигается с помощью государства, которое определяет размеры индивидуальных вкладов и налагает санкции на неплательщиков.

Круг чистых общественных благ относительно не широк, но многие из них выступают в роли своеобразных ресурсов, используемых во всех отраслях экономики. Так, к числу чистых общественных благ относятся услуги государства по обеспечению законности, в том числе правовых основ хозяйственной деятельности, поддержанию денежной системы и т. д. В большинстве стран государство не только финансирует поставку подобных благ за счет налогов, но и непосредственно организует их создание силами своих служащих.

Смешанные общественные блага нередко производятся и поставляются на основе сотрудничества и разделения функций между государством и предпринимательским либо частным некоммерческим сектором. Это касается как источников финансирования, так и выполнения конкретных работ.

Когда речь идет о смешанных общественных благах, допустима и целесообразна постановка вопроса о минимизации участия государства в их создании и финансировании. Если менее ярко выражено свойство неисключаемости, имеет смысл проанализировать перспективы использования рыночных механизмов и предпринимательской инициативы. Если относительно узки границы несоперничества, ответственность государства за поставку общественного блага следует, как правило, сосредоточивать преимущественно на локальных уровнях и по мере возможности подключать механизмы добровольных коллективных действий. Решение последней задачи достигается обычно при посредстве благотворительных и иных негосударственных некоммерческих организаций.

Анализ перспектив частичного замещения государства другими производителями общественных благ полезен, даже если он не опирается на точные количественные оценки, а только приблизительно очерчивает пределы, в которых удовлетворение потребностей в конкретном благе предполагает принуждение к коллективным действиям. Причем основным результатом анализа должно, как правило, становиться не само по себе решение об участии или полном самоустранении государства (последнее редко осуществимо в отношении большинства смешанных благ), а определение оптимальной меры и форм участия. Оценив, в какой мере данное благо или хотя бы некоторые существенные предпосылки его создания могут формироваться на основе предпринимательства, а также добровольной самоорганизации заинтересованных групп, можно добиться удовлетворения потребности при минимальных расходах бюджета.

Если работа над бюджетом ориентируется преимущественно на сложившиеся масштабы и структуру общественного сектора, с одной стороны, и на обобщенные абстрактные цели его развития, с другой, неизбежны глубокие диспропорции и расточительность. Главными ориентирами призваны выступать четкие представления о том, какие именно блага предполагается создать в данном секторе, какие конкретные причины обусловливают необходимость бюджетного финансирования их производства, каков круг непосредственных потребителей каждого из благ и насколько надежны оценки соответствующих запросов, каковы, наконец, альтернативные варианты удовлетворения этих запросов и какие группы проявляют активность в отстаивании каждого из вариантов.

Проследив связь между общественным сектором и общественными благами, следует поставить вопрос о целесообразности участия государства в производстве и поставке частных благ. Очевидно, оно может быть оправданным только в ситуациях изъянов рынка. Однако наличие изъяна рынка еще не говорит о том, что общественный сектор должен полностью взять на себя удовлетворение запросов потребителей.

Во многих, если не в большинстве случаев участие государства ограничивается регулятивными мерами, например установлением предельных цен в ситуации естественной монополии, специальных налогов на производителей, создающих негативные экстерналии, или контроля за поставщиками, имеющими существенные информационные преимущества перед потребителями.

Все это предполагает функционирование общественного сектора, но лишь в лице регулирующих и контролирующих звеньев государственного аппарата, непосредственные результаты деятельности которых несомненно относятся к категории общественных, а не частных благ. Потребность в бюджетном финансировании в подобных случаях также сводится к содержанию этих органов.

Даже если общественный сектор выступает в роли непосредственного поставщика частных благ, нет необходимости покрывать все издержки за счет принудительной мобилизации средств. Например, в ситуации естественной монополии или информационной асимметрии создание государственной организации, непосредственно оказывающей услуги населению, подчас эффективнее, чем финансирование контролирующих инстанций, однако, эти услуги могут и, как правило, должны оплачиваться потребителями. Принадлежность организации, поставляющей частные блага, к общественному сектору предполагает специфическую регламентацию ее деятельности, но отнюдь не обязательно влечет за собой безвозвратное расходование бюджетных средств.

Принято считать, что финансирование производства частных благ за счет налоговых средств оправдано, если это так называемые блага, обладающие особыми достоинствами. Это такие блага, потребление которых общество в целом желало бы сделать обязательным для своих членов. В качестве примеров можно указать услуги образования, культуры и здравоохранения, расходы на оказание которых в большинстве развитых стран покрываются за счет бюджета или обязательного страхования, то есть на основе принудительной мобилизации средств под эгидой государства.

Для благ, обладающих особыми достоинствами, характерны очень значительные позитивные экстерналии. Именно это и обусловливает целесообразность их общественного финансирования. На практике такие блага не всегда легко отделить от смешанных общественных благ.

В ряде случаев государство вмешивается в производство и распределение частных благ, исходя из политических или социальных целей. Например, чтобы избежать безработицы, оно может субсидировать разоряющиеся предприятия или даже их национализировать, а чтобы обеспечить на случай войны независимость страны от внешних поставок, может инвестировать общественные средства в различные отрасли промышленности либо создавать в них предприятия общественного сектора. При обосновании подобных решений во внимание принимается не только и, как правило, не столько экономическая эффективность производства частных благ сама по себе, сколько потребность в таких общественных благах, как поддержание социальной стабильности или укрепление обороноспособности. Именно поэтому участие государства может иногда находить оправдание. Впрочем, с точки зрения социальных целей в большинстве случаев эффективнее оказывать поддержку конкретным индивидам, чем предприятиям, и субсидировать имеет смысл скорее потребление, чем производство.

Принципы, на которых построена рыночная система, несовместимы с прямым или косвенным использованием принуждения в исключительных интересах отдельного лица. Действия, не предполагающие законного права принуждения, могут быть осуществлены без участия государства и финансирования его аппарата. В то же время каждая акция государства, которая опирается на принудительную реаллокацию или перераспределение ресурсов, должна иметь результатом нечто полезное одновременно для всех или хотя бы большинства членов сообщества. Оптимальной является ситуация, когда каждый, на кого принудительно возлагается обязанность: налог, повинность и т. п., получает адекватную полезность как потребитель общественного блага, для создания которого эта обязанность введена.

Общественные блага в переходный период.

В сфере создания общественных благ командная экономика демонстрировала, в целом, большую конкурентоспособность по отношению к рыночной, чем в сфере производства благ частных. В самом деле, СССР и страны Восточной Европы значительно отставали от США и стран Западной Европы по уровню развития и эффективности сельского хозяйства, гражданских отраслей промышленности и т. п., но зачастую успешно соревновались с ними в таких областях, как оборона, наука, образование и ряд других. На отдельных этапах своей истории СССР становился мировым лидером, например, в исследовании космического пространства. В то же время ни одной из стран с плановым хозяйством не удавалось приблизиться к лидерам в производстве потребительских товаров или оказании бытовых услуг. Понятие общественного блага дает ключ к объяснению этого феномена.

Определяющая черта командной экономики - ее огосударствление. Применительно к производству частных благ оно заведомо неоправданно и с неизбежностью приводило к худшему, по сравнению с рыночным хозяйством, использованию ресурсов. Применительно к процессам создания общественных благ существенное участие государства уместно и не ведет к однозначно негативным последствиям.

Однако нет оснований утверждать, что командная экономика превосходила смешанную в эффективности поставки общественных благ. Во-первых, при создании многих из них, относящихся к категории смешанных, эффективно сочетание государственного участия (иными словами, принудительной аллокации части ресурсов) с действием рыночных сил, а иногда и участием независимых некоммерческих организаций. Примечательно, что успехи стран с плановой экономикой редко касались создания коллективных благ, дифференцированных в соответствии с запросами разных групп населения.

Во-вторых, эффективная аллокация ресурсов предполагает адекватное выявление индивидуальных предпочтений. Для частных благ такую возможность обеспечивает рынок, для общественных - демократия. В их отсутствие всю совокупность потребительских предпочтений замещает позиция государственного аппарата. Даже при желании он, оказываясь фактически автономным, не способен получить надежную информацию о том, какая структура общественных благ (не говоря уже о частных) оптимальна с точки зрения основной массы индивидов. Нельзя, следовательно, избежать относительного перепроизводства одних общественных благ при недопроизводстве других. Плановая экономика способна концентрировать ресурсы на отдельных участках сферы производства общественных благ, но не располагает инструментами ее гармонизации.

В-третьих, само положение высших звеньев государственного аппарата предопределяет специфические предпочтения, реализация которых зачастую приносит большинству скорее издержки, чем выгоды. Результаты подобных действий, например, избыточные вооружения или мелиоративные сооружения, наносящие непоправимый ущерб природе, сказываются на множестве индивидов, обладая, во всяком случае формально, свойствами общественных благ: несоперничеством и неисключаемостью. Однако для типичного члена общества их полезность либо ниже издержек, либо отрицательна (вспомним еще раз линию D3 на рис. 2-2), а общественное благо является мнимым.

Итак, переход от командной экономики к рыночной (смешанной) в принципе создает предпосылки повышения эффективности производства не только частных, но и общественных благ. Однако реализация этих предпосылок зависит от продуманной бюджетной политики и своевременного формирования новой институциональной основы функционирования общественного сектора. Сохранение унаследованных от планового хозяйства механизмов создания общественных благ не только нерационально, но и во многом неосуществимо в меняющейся экономической, социальной и политической среде. Вместе с тем промедление и просчеты в реформировании общественного сектора способны вести к его деградации и, как следствие, например, к неоправданным потерям существенной части научного потенциала.

Важно принимать во внимание, что переход от плановой экономики к рыночной недостижим на основе простого устранения старого институционального порядка, иными словами, упрощенно и буквально понимаемой либерализации. Необходимо построение новых институтов, а оно представляет собой создание общественных благ, требующее немалых затрат. Так, эффективное производство товаров в рыночной системе осуществимо, лишь если все потребители и производители совместно и одновременно пользуются такими благами как, например, адекватное гражданское законодательство, высокоразвитая (а значит, дорогостоящая) судебная система, безотказные механизмы принуждения к выполнению контрактных обязательств, которые действуют с помощью правоохранительных органов, и т. д. Общественный сектор не только призван обеспечить все эти условия за счет формирования соответствующих государственных структур и мобилизации средств, но и, в свою очередь, требует создания таких условий как высокоразвитая (а следовательно, также дорогостоящая) налоговая служба и т. д.

Итак, в переходный период возникает потребность в некоторых существенно новых видах общественных благ и, вместе с тем, нужно поддерживать на приемлемом уровне воспроизводство многих реальных общественных благ, которые создавались и ранее. В то же время возможна немалая экономия средств за счет прекращения их расходования на мнимые общественные блага. Требуется также гармонизировать распределение ресурсов между сферами создания частных и общественных благ; именно эта проблема является, по сути, стержневой, когда устанавливается доля доходов, мобилизуемых в бюджет с помощью налогообложения. Умеренное, не являющееся необратимым сокращение поставки отдельных общественных благ, представляющих ценность для большинства, может быть оправдано, если позволяет преодолеть унаследованное от командной системы недопроизводство благ частных.

Четкое разграничение частных и общественных благ помогает определить рациональные пределы, формы и методы участия государства в решении проблем переходной экономики и избрать рациональные подходы как в бюджетной политике, так и в политике приватизации.

До сих пор предполагалось, что разные индивиды не только потребляют одни и те же общественные блага, но и оценивают их полезность с одних и тех же позиций. Например, имелось в виду, что одинаковое значение для всех членов клуба имеет площадь его помещений, а для всех граждан государства - количество ракет, используемых для стратегической обороны.
На деле, однако, отношение людей к всевозможным общественным благам дифференцируется, по-видимому, не в меньшей степени, чем к благам частным. Значение имеет разнообразие вкусов, пристрастий и представлений, а иногда сказываются также различия в интенсивности потребления.
Пример. Развитие фундаментальной науки приносит выгоды всему обществу, но все же наибольшее значение новым открытиям придают, как правило, сами ученые. Именно они зачастую демонстрируют максимальную заинтересованность в поддержке науки, причем не только тех ее направлений, в которых сами специализируются; за ними обычно следуют представители других образованных слоев, а менее образованные группы населения склонны проявлять индифферентность. К наращиванию военного потенциала страны нередко по-разному относятся люди, одинаково далекие от оборонной сферы в своей повседневной жизни, но придерживающиеся противоположных политических взглядов
Встречаются ситуации, когда индивид негативно относится к общественному благу (которое лично для него благом не является, но он не имеет возможности избежать приобщения к нему либо потому, что «потребление» ему намеренно навязывается, либо в силу практической неисключаемости). Простейшими примерами могут служить, соответственно, отношение преступника к уголовному законодательству и отношение пацифиста к перевооружению армии.
Общественные блага не становятся объектами обычных рыночных сделок; соответственно, предпочтения не проявляются в привычных формах спроса. Спрос на общественные блага может, однако, существовать латентно, как восприятие потребителем полезности каждого из них в сопоставлении с другими благами, иными словами, как оценка того количества иных благ или денежных сумм, от которых потребитель согласился бы отказаться ради получения дополнительной единицы данного блага. Спрос на общественное благо, как и на частное, по сути, подразумевает цену, которую индивид потенциально был бы готов за него уплатить при том или ином объеме потребления.
Спрос населения и на частные, и на общественные блага формируется путем агрегирования индивидуального спроса. Однако если применительно к частным благам происходит горизонтальное суммирование, то применительно к общественным благам происходит вертикальное суммирование функций индивидуального спроса. В самом деле, дифференциация запросов потребителей в отношении частного блага проявляется в том, что они приобретают разное количество данного товара по одной и той же рыночной цене.
Общественное же благо в силу неисключаемости не может быть предоставлено одному члену потребляющего его сообщества в меньшем количестве, чем другому. Следовательно, дифференциация запросов должна получить признание в дифференциации той платы, за которую благо в равном количестве достается разным потребителям. Свободный доступ к благу, которым пользуется индивид, предполагает, что производство этого блага так или иначе финансируется сообществом в целом, причем бремя финансирования должно быть, в конечном счете, распределено между индивидами.
Обратимся к рис. 2.2. Кривые индивидуального спроса (готовности платить за соответствующую единицу блага) D1, D2 и D3 отражают некоторые из возможных позиций потребителей в отношении конкретного общественного блага. Допустим, что оно производится в количестве Q* и потребляется тремя индивидами, которым присущи изображенные на рисунке функции спроса. В этом случае оптимальным было бы такое распределение финансового бремени, при котором один из потребителей уплачивал бы «цену», равную Р1, второй - «цену» Р2, а третий получал компенсацию за неудобства, которые он вынужден терпеть, «пользуясь» благом, имеющим для него отрицательную полезность. Размер компенсации определялся бы исходя из отрицательной «цены» Р3, а ее источником служила бы часть платежа двух первых индивидов.

где Y- предельная полезность единицы блага; Q- количество поставляемых благ; D1, D2 и D3 - кривые индивидуального спроса; D - кривая агрегированного спроса.
Почему дифференциация оплаты потребителями единицы общественного блага осуществима? Известно, что для частных благ в состоянии равновесия предельные нормы замещения (MRS) для всех индивидов равны между собой, совпадают с предельной нормой трансформации (MRT) и тождественны соотношению цен на данные блага. В то же; время норма трансформации общественного блага в частное равна сумме норм замещения: MRT = ? MRSi, где MRSi - предельная норма замещения для i-го индивида.
Смысл этого условия уже изложен: индивидуальному потребителю нет надобности целиком брать на себя «цену», по которой благо поставляется сообществу, достаточно внести некоторый вклад, соответствующий персональной готовности платить, причем оптимум достигается в том и только в том случае, если сумма определенных таким образом вкладов равна альтернативной стоимости ресурсов, которые нужны для получения единицы общественного блага.
Почему дифференциация оплаты потребителями единицы общественного блага желательна? Вернемся к рис. 2.1. и представим себе, что все три потребителя вынуждены оплачивать общественное благо по одинаковой «цене» Р, взимаемой, например, в форме налога. В этом случае первый и второй индивиды получат данное благо с меньшими затратами, чем те, которые они были бы готовы уплатить за него при объеме поставки Q* (Р lt; Р1, Р lt; Р2). Однако приращения их функций полезности, во-первых, не будут равными и, во-вторых, окажутся достигнуты за счет третьего индивида, для которого эта поставка сама по себе означает снижение уровня благосостояния, и к тому же ее придется оплачивать по положительной «цене» Р при отрицательной полезности. Иными словами, производство общественного блага при этих условиях повлечет за собой неявное перераспределение.
Очевидно, что даже если готовность платить за общественное благо для всех потребителей положительна, но не одинакова, а бремя финансирования производства распределяется поровну, происходит перераспределение в пользу тех, чья предельная готовность платить ниже. Ведь любое общественное благо может быть произведено лишь за счет фактического или потенциального уменьшения потребления других общественных и частных благ. Парето-нейтральными являются лишь такие изменения, при которых полезности утрачиваемых и приобретаемых благ уравновешивают друг друга с точки зрения каждого индивида. Следовательно, индивидуальные «цены» общественных благ не только могут, но в принципе должны дифференцироваться, причем не произвольным образом, а в соответствии с дифференциацией предельных норм замещения.
Если для отдельного потребителя полезность общественного блага отрицательна, Парето-оптимизация предполагает выплату ему соответствующей компенсации. В принципе возможны ситуации, когда величина требующейся компенсации превышает готовность платить, присущую другим потребителям. Тогда общественное благо становится, по сути, мнимым и увеличение его производства заведомо нецелесообразно.
«Цены» общественного блага для различных индивидов, точно отражающие дифференциацию предельных норм замещения, в идеале могли бы служить основой распределения налогового бремени. Состояние, которое при этом достигалось бы, принято называть равновесием Линдаля, а сами такие «цены» - ценами Линдаля.
Эти понятия, а также факторы, под действием которых распределение налогового бремени на практике отклоняется от экономически оптимального, будут раскрыты в последующих главах.
Бремя затрат на получение общественного блага может распределяться между членами потребляющего его сообщества не только в форме денежных выплат. Во-первых, налагаемые на индивидов обязанности способны принимать формы натуральных повинностей.
Пример. Безвозмездная передача части урожая или другой произведенной продукции (так, десятина когда-то играла роль оплаты общественных благ, поставляемых церковью) либо непосредственный трудовой вклад (так, обязательства гражданина по участию в защите государства могут включать не только уплату соответствующих налогов, но и прохождение срочной службы; история знает примеры, когда освобождение от последней предполагало дополнительные выплаты).
Во-вторых, индивид способен вносить вклад в производство или приобретение общественного блага, не только выполняя обязанности, наложенные на него сообществом, но и добровольно, по своей личной инициативе. Те же пожертвования на церковь и безвозмездная воинская служба, например в ополчении, нередко выходили за рамки предписанного; в современном мире широко распространены добровольные пожертвования на развитие науки, культуры, здравоохранения, а также другие формы благотворительности.
Добровольное участие в производстве общественных благ либо их финансировании предпочтительнее принудительного. С одной стороны, подверженность принудительно наложенным обязательствам, при прочих равных условиях, сама по себе снижает уровень благосостояния индивида. С другой стороны, определение, фиксация и реализация таких обязательств предполагают, как правило, значительные издержки. Так, требуется разработать налоговое законодательство, организовать и содержать налоговую службу, тратить средства на выявление и преследование уклоняющихся от налогов и т.д.
Итак, повинность не только сама обладает, вообще говоря, отрицательной полезностью для несущих ее индивидов, но и влечет и собой избыточное расходование ресурсов, имеющих для них положительную полезность. Потери могут стать сопоставимыми с полезностью получаемого в итоге блага и в значительной степени его обесценить. Коль скоро признается, что производство общественных благ призвано служить не абстрактным интересам государства, а интересам потребляющих их конкретных индивидов, задача состоит в том, чтобы свести указанные потери к минимуму.
В силу каких причин подобные потери могут быть оправданными? Для получения общественного блага требуются коллективные действия, которые складываются из действий индивидов, будь то вложения труда, его продуктов или денежных сумм. Наличие у потенциального пользователя потребности в результатах таких действий не гарантирует его участия в них. Ведь ожидаемый эффект формируется на основе коллективного действия в целом и может быть достигнут при разных вариантах распределения затрат: трудовых усилий, денежных взносов и т.д. Максимизируя собственную функцию полезности, каждый из индивидов стремится свести свою долю затрат к минимуму.
Следовательно, заинтересованность в общественных благах совместима с уклонением от участия в коллективных действиях, необходимых для получения этих благ.
Формулируемая таким образом проблема «безбилетника» занимает основное место в теории коллективных действий и принципиально важна для экономики общественного сектора. Иногда эта проблема рассматривается в несколько упрощенном виде. Неявным образом допускается, что, во-первых, общественное благо, которое требуется произвести, обладает абсолютной неисключаемостью и при этом имеет примерно равную полезность для всех потребителей при любом уровне поставки; во-вторых, минимизация затрат во всех случаях тождественна полному неучастию в предполагаемых действиях; в-третьих, принудительное введение обязательств и их реализация не требуют существенных дополнительных расходов. При таких допущениях, очевидно, возникает альтернатива: либо, положившись на добровольность участия, убедиться, что все предпочитают быть «безбилетниками», а благо не производится вообще, либо возложить его поставку на располагающее силой принуждения государство, не увязывая напрямую это решение с тем, как именно государство станет распределять бремя затрат (налоговое бремя).
В действительности все может быть не столь однозначно. Так, если речь идет о смешанном общественном благе, издержки принудительного вовлечения в коллективное действие способны иногда превышать затраты, с помощью которых удалось бы ввести некоторые ограничения доступа, преодолев тем самым неисключаемость. Соответственно можно попытаться вместо проблемы «безбилетника» решить проблему неисключаемости. При этом, впрочем, надо учитывать, что введение ограничений, в свою очередь, не только само требует дополнительных затрат, но и чревато снижением интенсивности использования блага, также означающим потери для некоторых индивидов.
Нормы замещения блага другими, как отмечалось выше, зачастую неодинаковы для разных потребителей. Если в распоряжении государства нет механизмов, позволяющих распределить бремя расходов хотя бы с некоторым учетом данного обстоятельства, вопрос о целесообразности принуждения нельзя считать тривиальным. Ведь в этом случае многие индивиды (прежде всего те, для кого предельная полезность блага относительно невысока) скорее всего, проиграют от увеличения его производства. Между тем ни само по себе наращивание поставки общественных благ, ни даже приведение ее в соответствие с агрегированным спросом не является самоцелью. Требуется учет интересов каждого из потенциальных потребителей в отдельности, а значит, следование, насколько это возможно на практике, принципам Парето-оптимизации.
Помня о дифференциации позиций потребителей, можно также сделать вывод, что эффективное с точки зрения экономических критериев вовлечение индивидов в коллективное действие предполагает, вообще говоря, не только сам факт некоторого участия каждого, но и соответствие предельных значений индивидуальных вкладов соотношениям цен Линдаля. Отсюда следует, в частности, что если те потребители, для которых характерна наиболее высокая оценка общественного блага, настаивают на всеобщем и равном участии в его финансировании, то они в определенном смысле ведут себя как «безбилетники».
Наконец, нельзя игнорировать возможности и границы осуществления коллективных действий без непосредственного принуждения. Так, в обществе, где большинство граждан привыкли быть относительно добросовестными налогоплательщиками, затраты на содержание налоговой инспекции могут быть несколько ниже, чем в том, для которого характерно массовое уклонение от налогов. Оставляя в стороне культурные различия и собственно этические аспекты проблемы, экономическая теория определяет, при каких условиях рациональное поведение индивидов, преследующих собственные интересы, включает в себя добровольное участие в создании общественных благ.
Существуют два основных подхода к изучению этого вопроса, которые не противоречат друг другу. Ключевую роль в одном из них играет понятие избирательного стимула, в другом - понятие взаимности.
Избирательными стимулами являются частные блага, получение которых увязывается с участием в коллективных действиях.
Пример. Профессиональные союзы, не обладая, в отличие от государства, законным правом принуждения, тем не менее, успешно вовлекают своих членов в коллективные действия, которые зачастую не сводятся к одной лишь уплате взносов на удовлетворение общих нужд. Они могут включать также, например, участие в забастовках, пикетах и т.п., сопряженное иногда с существенными потерями. При прочих равных условиях добиться участия тем легче, чем ощутимее для индивида персональные преимущества членства в организации.
Так, результаты политической забастовки могут быть чистым общественным благом, которым воспользуются не одни только члены начавшего ее профсоюза. Это, конечно, сказывается на численности участников. Однако, планируя забастовку, профсоюзу, скорее всего, имеет смысл рассчитывать в первую очередь на своих членов, то есть на тех, кто персонально получал от него защиту от увольнения, юридическую помощь, льготные услуги и т.д. и предполагает получать их впредь. Все это предоставляется избирательно только тем, кто проявляет лояльность по отношению к данной организации. В случае уклонения от участия в коллективном действии к «безбилетникам» можно легко применить санкции, исключив их из организации, а тем самым и из числа пользователей частных благ, которые выступают в роли избирательных стимулов. В то же время ограничить доступ «безбилетников» к результатам коллективного действия как такового трудно или вообще невозможно.
Санкции (наказания) сами способны играть роль избирательных стимулов, только негативных. Избирательные стимулы могут быть как материальными, так и моральными, точнее говоря, социальными (давление общественного мнения).
Будут ли санкции в виде лишения членства в добровольной организации достаточно действенными, чтобы конкурировать с принуждением со стороны государства, зависит от того, сколь велика полезность позитивных избирательных стимулов в сравнении с издержками, которые приходится брать на себя индивиду. В этой связи наиболее сплоченными нередко оказываются привилегированные компактные группы, способные предоставлять своим членам многочисленные весомые преимущества при условии адекватного участия в реализации коллективных интересов. Насколько эффективна замена принуждения избирательным стимулом, зависит, помимо прочего, от соотношения издержек на обеспечение первого и второго.
Другой подход акцентирует значение взаимной лояльности для решения проблемы «безбилетника». Рациональное максимизирующее поведение предполагает, что, принимая решение об участии в коллективном действии или уклонении от него, индивид не обязательно избирает путь «безбилетника», а стремится оценить вероятность сотрудничества или уклонения своих потенциальных партнеров. Если коллективные действия носят повторяющийся характер, создаются предпосылки для образования устойчивых групп, связанных взаимным доверием. Оно становится экономически значимым ресурсом, обладание которым существенно повышает эффективность функционирования сообщества. Чем больше повторений действия ожидается и чем ниже затраты на проведение первой попытки, тем вероятнее, что индивиды попробуют сотрудничать и в итоге сформируется новая устойчивая группа. Вместе с тем вероятность продолжения сотрудничества в существующей группе, при прочих равных условиях, выше, чем вероятность формирования новой.
Итак, первый подход привлекает внимание к способности сообщества избирательно вознаграждать своих членов частными благами, второй - к характеру взаимных ожиданий. В совокупности они объясняют, почему на практике эффективнее других обычно действуют группы, имеющие привилегированное положение или длительную историю. В своем предельном негативном выражении особенности таких групп определяются, соответственно, как корпоративная солидарность и клановость.
С позиций обоих подходов важно, чтобы вклад каждого индивида в коллективные действия был ясно различим для других членов сообщества, и они могли, не прибегая к принуждению, согласованно и оперативно реагировать на изменения данного вклада. Выполнить эти условия в сравнительно небольшой группе гораздо легче, чем в сообществах национального или регионального масштаба. Есть, следовательно, основания полагать, что добровольное участие в создании коллективного блага для небольшой группы, при прочих равных условиях, вероятнее, чем в создании чистого общественного блага.
Концепции избирательных стимулов и сотрудничества на основе взаимности представляют интерес для экономики общественного сектора не только потому, что помогают понять, в каких случаях общественные блага удается производить без посредства государства и использования бюджетных средств. Они также открывают дорогу к анализу поведения организованных групп интересов, которые при посредстве лоббирования повсеместно влияют на политические решения, в особенности на размеры и структуру бюджета, характер налогообложения, использование государственной собственности. Фактические расходы государства и распределение налогового бремени могут существенно отличаться от оптимальных, в частности, потому, что одни группы избирателей значительно эффективнее других организуют коллективные действия, отстаивая перед государственными органами свои представления о желательном уровне производства конкретных общественных благ и уменьшая за счет других собственный вклад в финансирование общественных нужд.

Факторы воспитания

Воспитание анализировать достаточно сложно. Причина заключается в невероятной сложности механизмов образования воспитанности, а также в невозможности предвидеть результат. Постепенно все же выделяются факторы, обусловливающие течение и эффективность воспитательного процесса.

Определение 1

Фактор – это причина, влияющая, так или иначе, на воспитание.

Выделяют объективные и субъективные факторы воспитания. К объективным факторам относятся те, которые не зависят от воспитанника. Таких факторов немного: место рождения, природа и климат в которых происходит развитие, среда обитания, традиции и господствующие нормы в обществе. Эти факторы определяют стержневые признаки человека: национальность, расу, религиозную направленность. Изменить что-либо в действии объективных факторов воспитания практически невозможно.

Субъективность воспитания

В остальном воспитание обладает ярко выраженной субъективной направленностью. К субъективным факторам относятся причины, которые зависят от самого воспитанника и его педагогов, а также окружающих людей и деятельности учебно-воспитательных учреждений. Среди таких факторов можно выделить:

• личностные предпочтения;
• склонность воспитанника к воспитанию и его способность воспринимать воспитательные влияния;
• направленность воспитанника;
• стремления, желания и намерения воспитанника;
• воспитательная система;
• непосредственная деятельность воспитателей;
• организация процесса воспитания;
• педагогические программы воспитания;
• духовная связь между воспитанником и воспитателем;
• взаимодействие воспитателей и воспитанников;
• морально-психологических климат в коллективе.

Огромное влияние на процесс воспитания оказывает воспитуемость воспитанника. Дети с высоким уровнем воспитуемости быстрее откликаются на помощь в развитии их личности, следуют советам педагога. Все это приводит к правильному использованию и преобразованию усвоенных способов социального поведения в жизни и резко повышает эффективность воспитания. Низкий уровень воспитуемости у ребенка проявляется в его закрытости для развития, нежелании прислушиваться к педагогу. У таких детей затруднена ориентировка в новых условиях жизнедеятельности.

Сама воспитательная система может быть причиной продуктивного и непродуктивного воспитания.

Определение 2

Воспитательная система - комплекс взаимосвязанных компонентов, развивающийся в пространстве и во времени. В качестве компонентов системы выступают: цели, совместная деятельность людей, сами люди в качестве субъектов воспитательной деятельности, среда, отношения.

Велика роль личности педагога и его влияние на продуктивность воспитательного процесса. Педагог, являясь главным генератором духовности, не может обладать монополией на воспитательное воздействие. Только многоплановость и даже полярность воспитательных воздействий порождает проблему эффективности. Актуальность этой проблемы возрастает по мере взросления воспитанника, параллельно возрастает и его рационально-критическое отношение к окружающему миру и к воспринимаемой учебно-педагогической информации. Сила воспитательного воздействия зависит не от его направленности, а от того кто и каким образом его реализует. Поэтому основным фактором эффективности процесса воспитания является личность педагога.

Замечание 1

Субъективные факторы очень переменчивы, непостоянны. При этом их действие может достигать достаточно большой силы.

Субъективные факторы возникают и оказывают воздействие чаще всего ситуационно, в коротком временном промежутке. Их использование в педагогической деятельности требует высокого педагогического мастерства. В каждом определенном случае сложное сочетание объективных и субъективных факторов наделяет воспитание своим неповторимым характером.

На процесс воспитания влияют различные факторы, обусловленные объективными и субъективными причинами, а также особенностями социально-экономического развития общества. Те или иные факторы влияют на содержательные в, формы, средства и методы воспитанияя.

. Объективные факторы - это особенности строительства независимой Украины, возрождения национальной самобытности украинского народа, особенности развития производственных отношений, средств производства, развитие хозяйства на зас садах рыночных отношений, расширение границ частной собственности, расширение масштабов общения с гражданами других стран, особенности социально-экономического развития, влияние урбанизации, природную среду высш.

. Субъективные факторы - это социально-педагогическая деятельность семьи, деятельность общественных организаций, а также учебно-воспитательных учреждений (детских яслей и садов, общеобразовательных и профессиональных учебных заведений, позашкиль ьних воспитательных учреждений) в лице их работников, целенаправленная деятельность средств массовой информации (литература, кино, телевидение и др.), учреждений культуры и искусства (театры, музеи и т.д.).

135. Какие философские концепции положен в основу различных систем воспитания?

В разные времена в разных странах в зависимости от доминантных по * треб социума применялись различные воспитательные парадигмы (рис 36)

Рис 36. Концепции воспитания

. Концепция (от лат соnсерtио - совокупность, система) - это система взглядов на те или иные явления и процессы, способ понимания, толкования явлений или событий, основная идея любой теории. Концепции формируются в зависимости е ид особенностей развития в том или ином обществе социально-политических тенденций. В истории развития общества выделялись различные концепции воспитания. Остановимся на тех из них, которые получили более или менее четкое определение в XX вX ст.

1. Неопрагматизм (прагматизм) (от гр ргаhma - действие, деяние) - субъективно-идеалистическое учение, согласно которому ценность понятий, суждений, других знаний об объектах окружающей действительности определяются практическими последствиями для человека действий, основанных на этих знаниях. Прагматисты абсолютизируют практическое назначение человеческого познанияня.

2. Неопозитивизм (позитивизм ) игнорирует мировоззренческие аспекты научных знаний, подносит к принципу плоский эмпиризм. Сторонники этой концепции принижают роль теоретических знаний, отрицают объективные законы морали, обусловленность их х особенностями национального развития, социальными потребностями.

3. Экзистенциализм (от лат existentia - существование) - субъективно-идеалистическая течение в философии XX века. Экзистенциализм противопоставляет человеку общество как нечто враждебное, разрушает внутренний мир индивида, его свободу. Ко олектив как компонент общества объявляется врагом индивида, поскольку стремится якобы превратить его в"стадное животное", нивелировать членов общества. Моральные нормы экзистенциалисты рассматривают как продукт"саморефлексии", как выражение абсолютной"свободы воли"за любыми требованиями общественной целесообразностими вимогами суспільної доцільності.

4. Неотомизм (томизм ) является философской доктриной католицизма, которую начал в XIII в итальянский религиозный деятель. Фома. Аквинский (Тома - Tomas). Усилиями. Ватикана с середины XIX в томизм возрожден в форме неотомизма в, который как католическая философия претендует на теоретическое осмысление проблем образования и воспитания от имени всего христианства. Неотомисты видят"кризис современной цивилизации"(особенно в области духовнос е) в том, что люди отошли от религиозной морали, порвали свое бытие с. Богом, заботятся только о личных земные потребности. Они убеждены, что вне веры в. Бога, вне религии не существует полноценной моральн ости. Нравственно-духовное воспитание основывается на религиозной этике. Поэтому выход человечества и человека с"духовного кризиса"сторонники неотомизма видят в возвращении в лоно религийу поверненні в лоно релігії.

5 монархически-религиозная концепция была доминантной в царской. России и других государствах с монархическим строем. В основе ее лежали три постулата: служение церкви, монарху и отечеству. Поэтому вся система воспитания была направлена??на форми. Ання у сограждан морально-духовных качеств, отвечающих этим основным постулатам: послушание, смирение, кротость, готовность принести себя в жертву царю,. Богу и отечеству монархической религиозно а концепция не способствовала развитию демократии, была тормозом формирования свободной личности, насаждала тоталитаризмаизм.

6. Тоталитарно-классово-партийная концепция лежала в основе организации общественной жизни граждан в тоталитарных государствах XX в (Советский. Союз, фашистская. Германия,. Испания суток франкизма и др.). На ее основе насаждалась классово-партийная мораль, которая игнорировала общечеловеческие морально-духовные ценности, не учитывала национальных особенностей, природы человека. Угрожающего распространение получили тоталитаризм, так называемое"казарменного воспитания", которые обусловили морально-духовное нивелирования личности, целенаправленная работа по социальной селекции с целью"выращивания"нового вида человека -"Homo sapiens"с психологией манкуртов, людей без собственности ного"Я", послушными винтиками гигантской машины, в которой систематически осуществлялся духовное и физическое геноцычно здійснювався духовний і фізичний геноцид.

7. Концепция демократически национального воспитания полно соответствует природе человека и его стремлению к свободному развитию и полноценной жизни. В ее основе лежат несколько постулатов: овладение и послуговування общечеловеческими морально-духовными и ценностями, сохранение и развитие духовных достижений своего народа, уважительное отношение к другим народам, признание власти законов, демократизм общественно-общественных отношений, создания оптимальных условий д ля всестороннего развития личности с учетом ее потенций, интересов и потребностиб.

Каждую из названных концепций вряд ли можно встретить в автономном рафинированном виде в системе воспитания той или другой страны. И все же с постепенным крушением тоталитарных систем, возвращением человечества в от насилия технократических воздействий в демократических отношений все шире позиции завоевывает концепция демократически национального воспитанияя.

Одной из сложных и ключевых проблем педагогической теории и практики является проблема личности и ее развития в специально организованных условиях. Она имеет различные аспекты, поэтому рассматривается разными науками: возрастной физиологией и анатомией, социологией, детской и педагогической психологией и др. Педагогика изучает и выявляет наиболее эффективные условия для гармоничного развития личности в процессе обучения и воспитания.

В педагогике и психологии по проблеме личности и ее развития имели место три основных направления: биологическое, социологическое и биосоциальное.

Представители биологического направления, считая личность сугубо природным существом, все поведение человека объясняют действием присущих ему от рождения потребностей, влечений и инстинктов (З.Фрейд и др.). Представители социологического направления считают, что хотя человек рождается как существо биологическое, однако в процессе своей жизни он постепенно социализируется благодаря влиянию на него тех социальных групп, с которыми он общается. Представители биосоциального направления считают, что психические процессы (ощущение, восприятие, мышление и др.) имеют биологическую природу, а направленность, интересы, способности личности формируются как явления социальные. Такое деление личности никак не может объяснить ни ее поведение, ни ее развитие.

Проблема взаимосвязи процессов развития и воспитания личности - одна из важнейших. Наш жизненный опыт уже позволяет увидеть разницу в понимании процессов "развитие" и "воспитание".

Воспитание - сознательная, специально организованная деятельность воспитателя с целью формирования определенных качеств и характеристик развивающейся личности. Задача воспитания - воздействуя на интеллектуальную, эмоционально-чувственную, волевую, поведенческую сферы личности, придать их развитию конкретную направленность.

Действительно, обстоятельное уяснение этого вопроса - дело весьма сложное, ибо чрезвычайно сложным и многогранным является тот процесс, который обозначает это понятие. Каким же образом можно подойти к его осмыслению?

Пытаясь более конкретно представить сущность воспитания, американский педагог и психолог Эдвард Торндайк писал: «Слову воспитание придают различное значение, но всегда оно указывает на изменение... Мы не воспитываем кого-нибудь, если не вызываем в нем изменений». Спрашивается: каким же образом производятся эти изменения в развитии личности? Как отмечается в философии, развитие и формирование человека как общественного существа, как личности происходит путем «присвоения человеческой действительности».

Поскольку указанный опыт порожден трудом и творческими усилиями многих поколений людей, это означает, что в знаниях, практических умениях и навыках, а также в способах научного и художественного творчества, социальных и духовных отношениях «опредмечены» результаты их многообразной трудовой, познавательной, духовной деятельности и совместной жизни. Но человек только через механизмы собственной деятельности, собственных творческих усилий и отношений овладевает общественным опытом и его различными структурными компонентами.

Процесс воспитания личности

Личность человека формируется и развивается под влиянием многочисленных факторов, объективных и субъективных, природных и общественных, внутренних и внешних, независимых и зависимых от воли и сознания людей, действующих стихийно или согласно определенным целям. При этом сам человек не пассивное существо, он выступает как субъект своего собственного формирования и развития. Понятие "воспитание" - одно из ведущих в педагогике. Оно употребляется в широком и в узком смысле. Воспитание в широком смысле рассматривается как общественное явление, как воздействие общества на личность. В данном случае воспитание практически отождествляется с социализацией. Воспитание в узком смысле рассматривается как специально организованная деятельность педагогов и воспитанников по реализации целей образования в условиях педагогического процесса. Деятельность педагогов в этом случае называется воспитательной работой. В определении понятия "воспитание" заключены некоторые трудности, во-первых, в крайней сложности самого воспитательного процесса, во-вторых, в невозможности выделить процесс воспитания из комплекса жизнедеятельности (из процесса социализации, обучения и психологического формирования личности), в-третьих, в неопределенности самого, результата, воспитания - воспитанности (сложность структуры и неустойчивость). Процесс воспитания - многофакторное явление. Необычное определение воспитанию дано в "Педагогической энциклопедии" автором А. В. Мудриком1. "Воспитание - социальное, целенаправленное создание условий (материальных, духовных, организационных) для развития человека". В определении отсутствует сам акт педагогического воздействия на воспитуемого и взаимодействия его с воспитателем. Воспитание - суть формирование воспитанности в условиях всестороннего воздействия воспитателя на воспитуемого в активном их взаимодействии в процессе обучения, формирования и развития личности. Именно целесообразное воздействие, а не само воздействие, является решающим фактором воспитания. Важной категорией педагогической теории воспитания должна стать - "воспитанность". Воспитанность - это результат воспитания, представленный устойчивой системой ценностного мира личности, которая определяет всю совокупность социальных отношений последней. Таким образом, процесс воспитания - это последовательная смена состояний воспитания, входе которой происходит изменение личности воспитанника.

В педагогической литературе принято классифицировать виды воспитания по разным основаниям. Наиболее обобщенная классификация включает в себя: – умственное; – нравственное; – трудовое; – физическое воспитание. В зависимости от различных направлений воспитательной работы в образовательных учреждениях выделяют гражданское, политическое, интернациональное, нравственное, эстетическое, трудовое, физическое, правовое, экологическое, экономическое воспитание. По институциональному признаку выделяют семейное, школьное, внешкольное, конфессиональное (религиозное), воспитание по месту жительства (общинное в американской педагогике), воспитание в детских, юношеских организациях, воспитание в специальных образовательных учреждениях2. По стилю отношений между воспитателями и воспитанниками различают авторитарное, демократическое, либеральное, свободное воспитание; в зависимости от той или иной философской концепции выделяются прагматическое, аксиологическое, коллективистское, индивидуалистическое и другое воспитание. Целенаправленное управление процессом развития личности обеспечивает научно-организованное воспитание или специально организованная воспитательная работа. Там, где есть воспитание, учитываются движущиеся силы развития, возрастные и индивидуальные особенности детей; используются положительные влияния общественной и природной среды; ослабляются отрицательные и неблагоприятные воздействия внешней среды; достигаются единство и согласованность всех социальных институтов; ребенок раньше оказывается способным к самовоспитанию.

Факторы воспитания личности

Факторы, влияющие на воспитание, следует понимает как обстоятельства, условия, природные и социальные факты, влияющие на эффективность системы воспитания и побуждающие человека к активной деятельности. Ю.К. Бабанский классифицировал факторы воспитания на внешние и внутренние, управляемые и неуправляемые . В.Н. Турченко выделяет субъективные и объективные факторы, понимая под субъективным фактором данного процесса проявление субъективных качеств людей (знаний, оценок, установок, моральных и политических воззрений, способностей, личных психических свойств) в их практической деятельности, оказывающее существенное влияние на ход этого процесса . В трактовке Н.В.Бордовской и А.А.Реана факторы воспитания подразделяются на объективные и субъективные . А.В. Мудрик выделяет факторы воспитания макро-, мезо-, микроуровней и мегафакторы, отражающие космо-психобиологическую природу человека . По мнению И.Б. Котовой и Е.Н. Шиянова, таких групп три. Подобная разногласица в классификации факторов не случайна. Она свидетельствует не только и не столько о разнице в подходах к их анализу ученых различных научных школ. В большей мере это говорит о неразработанности данной научной проблемы. Во многом это следствие того, что советская педагогика в оценке всех факторов, влияющих на развитие человека и формирование его личности, опиралась на марксистско-ленинское учение о социальной сущности человека. Марксистская концепция развития исходила из того положения, что ведущей и определяющей в развитии и формировании человека является социальная среда . Смена данной парадигмы в оценке роли и места факторов воспитания в условиях деидеологизации и полипарадигмальности педагогической науки, когда воспитанию в 90-е годы отводилась вспомогательная роль, вызвала серьезные мировоззренческие трудности. Эти трудности были вызваны пониманием человека как психобиологической сущности и восприятием многими учеными тактических целей деидеологизации, вымывающей идеологию и ценности из структуры социума в качестве объективного, социально необходимого процесса. Сегодня очевидно, что человек - это духовно-душевно-телесная сущность, имеющая космо-био-психо-социальное происхождение. Совершенно очевидно, что влияние современных факторов воспитания наиболее действенно в области духовной и психической составляющей личности человека, а структура духовности личности наиболее уязвима к культурно-информационному воздействию. Современное знание вносит в справедливость такого понимания существенные коррективы. Условно возможно классифицировать современные факторы, влияющие на эффективность системы воспитания на: объективные и субъективные; внешние и внутренние; управляемые и неуправляемые и отнести их к мега-, макро, мезо- и микроуровням.

Основой систематизации представленных факторов являются уровни, на которых возникают факторы, оказывающие воздействие на эффективность исследуемой системы: а) мегауровень - порождающий факторы космического и планетарного масштаба, влияющие на воспитание всего человечества; б) макроуровень - на котором факторы определяются взаимодействием государств, действием государства и его институтов (политика, культура, экономика, правовая система, воспитание, образование и т. д.) и влияют на воспитание всех граждан государства; в) мезофакторы, представляют собой продукт функционирования и взаимодействий национальных, социальных групп, различных систем общества (денежное обращение, нормы, традиции, законодательство, мораль, системы воспитания и образования). Оказывают влияние на воспитание больших социальных и этнических групп; г) микрофакоры - результаты действия факторов, возникающих в ходе трудовой деятельности в производственных и служебных коллективах, процессе межличностных взаимоотношений по месту жительства, в семье и др. На мегауровне факторы, влияющие на систему воспитания, объективные, внешние, неуправляемые. К ним относятся цикличность развития природы и общества, смена дня и ночи, годовой погодный цикл, связанный с ним цикл растений, активности животных, функционирование психики людей в или режиме, периоды наибольшей и наименьшей активности человека, влияние солнечной активности и лунных циклов. Характер воздействия данных факторов предполагает адаптацию к ним человеческого общества, его систем и человека в системе существующих координат. Попытки управления человека данными факторами (орошение пустынь, осушение болот, влияние на климат и т.п.) нередко приводят в последующем к экологическим катастрофам.

На макроуровне группы государств, государство, его институты порождают следующие факторы, влияющие на эффективность системы воспитания: внутренние (состояние экономики, развитость гражданского общества и его институтов, политический режим, социальная политика, наличие природных ресурсов, качество людского материала и др.); внешние (наличие вызванных деятельностью человека глобальных проблем, экономическое, политическое и информационно-идеологическое противоборство государств и блоков государств и др.). В рамках этих групп факторов одни из них являются объективными (наличие природных ресурсов, качество населения, потепление климата, засоление почв, особенности страны и исторической эпохи и т. п.), другие - субъективными (политический режим, социальная политика, информационная война и др.).Одни из перечисленных факторов управляемые (социальная политика, информационная война, гражданское общество, политический режим), другие неуправляемые (наличие природных ресурсов и др.). К мезофакторам относятся возникающие на уровне этнических, социально-групповых и обслуживающих общество в целом, этносы и крупные социальные группы систем. К ряду систем данного уровня общности относится и система воспитания патриотизма военных кадров. В качестве внешних факторов в системах данного уровня выступают доступ указанных систем к различным ресурсам (политическим, экономическим, информационным и т.п.), статус в государстве субкультуры общности данного уровня и т.д. Внутренними факторами являются расовые признаки, менталитет, этнические и социальные особенности и предрасположенности, стереотипы социального действия, этнические и социальные ценности, уровень этнической и социальной организации, состояние воспитания и другие. Одни из них являются объективными (доступ к ресурсам, наличие конкретной субкультуры, менталитет, расовые и этнические особенности и некоторые другие факторы), другие - субъективными. К последним относятся этнические и социальные ценности, уровень этнической и социальной организации, статус субкультуры в общегосударственной иерархии, воспитание, соответствие внутренней организации вызовам среды, выполняемым функциям и т.д.

Часть из факторов - управляемые (доступ к ресурсам, этнические и социальные ценности, воспитание, уровень этнической и социальной организации, статус субкультуры в общегосударственной иерархии, соответствие организации вызовам среды и т. д.), другие - неуправляемые. К неуправляемым факторам относятся расовые и этнические особенности, субкультура, стереотипы этнического поведения и другие. Главным объектом систем данного уровня является личность и первичные объединения людей. В силу этого система воспитания патриотизма военных кадров, с одной стороны, воздействуя на личность как объект воспитания, учитывает приоритетно ее духовные, психические и физические свойства, с другой - должна учитывать влияние на нее микро- и макросреды. Личность формируется в конкретной социальной среде и активно влияет на состояние микросреды, является частью факторов, изменяющих ее. К объективным факторам воспитания, которые порождает сама личность, относятся: генетическая наследственность; состояние здоровья человека; обстоятельства его биографии; социальный опыт; этнокультурная традиция; профессиональный и социальный статус. Группу субъективных факторов составляют: психические особенности; мировоззрение; ценностные ориентации, внутренние потребности, интересы. Часть личностных факторов относится к управляемым: профессиональный и социальный статус; состояние здоровья; мировоззрение; ценностные ориентации; интересы и потребности. Другие: генетическая наследственность; прошлый социальный опыт; этнокультурная традиция - к неуправляемым. Человеческий фактор является совокупностью сущностных сил, качеств, способностей, физических и духовных возможностей человека, реализующейся в их деятельности преобразующей общество и его системы. Человеческий фактор представляет собой сложное структурное образование. По мнению А.И. Сацуты, с учетом причинно-следственных связей и зависимостей, составляющих основу общественных отношений и человеческой жизни, его взаимосвязанными компонентами являются: потребности, интересы, убеждения человека; физические и социальные качества; навыки и умения; целенаправленная деятельность.

Микросреда, как производственные, социокультурные, семейно-бытовые объединения людей, испытывает на сильное действие указанных человеческих факторов и, вместе с тем, детерминирована воздействием факторов мега- и макроуровней. Вследствие этого факторы данного уровня несут на себе их отпечаток. Микрофакторы можно классифицировать по тем же основаниям, что макро- и мезофакторы. Часть из них являются внешними: социальная функция, социальный заказ общества на воспитание личности, ресурсы системы данного уровня, система отношений с социумом, конкретный ландшафт и другие. Другие - внутренними: социальная, этническая; культурная и профессиональная принадлежность объекта макросреды; его социальный статус; ценностные ориентации и социально-групповые интересы, система воспитания и т.д. Одни из факторов микроуровня являются объективными: социальная функция объекта; ресурсы микросистемы; конкретный ландшафт; характер поселенческой общины; этнический состав; профессиональная ориентация; социальная и культурная принадлежность и т.п. К субъективным факторам микроуровня можно отнести: систему отношений микросистемы с социумом; социальный статус; ценностные ориентации и социально-групповые интересы; систему воспитания членов микросистемы; общественное мнение и настроения. Совокупность факторов различного уровня оказывает воздействие на мезосистему патриотического воспитания офицеров. К воздействию факторов высших уровней и детерминирующих систем она адаптируется путем реорганизации или самоорганизации. Неуправляемые факторы микросреды и личностного уровня система учитывает в процессе функционирования, минимизируя их возможные негативные последствия, управляемые факторы трансформируются в социально целесообразном направлении.

Учет каких факторов наиболее значим для поддержания эффективности системы воспитания военных кадров? По мнению автора, приоритетны факторы общегосударственного макроуровня, формирующего заказ системе на воспитание офицера и определяющего направленность воспитания. В силу особенностей функционирования общественного сознания для его восприятия такой заказ должен быть обозначен публично и поддержан государством. В соответствии с ним оптимизируются компоненты выполняющей такой заказ системы. Каждый объект воспитания, одновременно являющийся активным субъектом процесса воспитания, как правило, этноидентифицирован и относит себя к определенной социальной группе. Это придает связанным с этим факторам особую значимость, поскольку человек конкретное воспитательное воздействие через призму этнических и социально-групповых интересов. Исторический, социальный и педагогический опыт ХХ столетия стал для России великим и трагическим по своим последствиям экспериментом, доказавшим негативную роль неучета факторов, действующих в сфере воспитания.