Ок. 96) - римский ритор (учитель красноречия), автор «Наставлений оратору» (Institutio oratoria) - самого полного учебника ораторского искусства, дошедшего до нас от античности. Эту книгу изучали во всех риторских школах , наряду с сочинениями Цицерона . Квинтилиан стал не только выразителем вкусов высшего римского общества, но и реформатором литературного стиля, исследователем проблем латинского языка.

Лоренцо Валла в своём сочинении «О сравнении Цицерона с Квинтилианом» (не сохранившемся) не побоялся поставить его выше «бога гуманистов» - Цицерона.

Биография

По поводу происхождения Квинтилиана источники расходятся. Одни утверждают, что он родился в одной из самых знатных семей Испании, а другие - что Квинтилиан из небогатой и незнатной семьи. Одно можно сказать определённо - и отец и дед его были риторами.

В Риме получил образование, готовил себя к карьере судебного оратора. При императорах Веспасиане , Тите и Домициане неоднократно выступал в суде как адвокат, но славу стяжал не практической, а теоретической и преподавательской деятельностью.

Возможно, именно с этого времени в историю вошла его поговорка лат. «Ab ovo Ledae incipere» , буквально означающая: «начинать от яйца (или же яиц) Леды », то есть подробно исследовать дело.

Считается первым учителем-профессионалом, основавшим государственную школу: в 70-х годах Веспасиан назначил ему пенсию, выделив для этого средства из императорской казны.

Около 20 лет Квинтилиан обучал ораторскому искусству знатную и богатую римскую молодежь. Среди его учеников были также Плиний Младший , и, возможно, Ювенал . Квинтилиану было поручено и воспитание наследников императора. Находясь в зените своей славы, исполненный благодарности императорскому дому Квинтилиан искренне восхвалял Домициана , жестокого и кровавого тирана, с которым он был дружен и, по-видимому, разделял в чём-то его взгляды (в частности, одобрял изгнание философов из Рима в начале 90-х годов). Домициан , в свою очередь, поддерживал Квинтилиана деньгами и почестями - предполагают, что Квинтилиан стал в его правление «из ритора консулом », - случай беспрецедентный в Риме . Жизнь познавшего внезапный взлёт на вершину славы и богатства Квинтилиана нельзя, тем не менее, назвать счастливой: его молодая жена и два подававших надежды сына умерли, оставив старика в одиночестве.

Последние годы жизни Квинтилиана были омрачены усилившимся террором Домициана , ссылкой родителей его воспитанников - бывших наследников императора, и вследствие этого отставкой.

Квинтилиан считается первым классиком гуманной педагогики. Его слова: «Отец, когда у тебя родится сын, возложи на него большие надежды, ибо большие надежды рождают большую педагогику».

Творчество

• Труд «Двенадцать книг риторических наставлений» (Institutionis oratoriae libri duodecim)

Напишите отзыв о статье "Квинтилиан"

Примечания

Переводы

Русские переводы:

• Марка Фабия Квинтилиана Двенадцать книг риторических наставлений. / Пер. с лат. [неполный] А. Никольского. Ч. 1-2. СПб, 1834. Ч. 1. 486 стр. Ч. 2. 522 стр.
• Квинтилиан Фабий . Правила ораторского искусства. Кн. 10. / Пер. В. Алексеева. СПб., 1896. 47 стр.
• «О подготовке оратора» (отрывки). // Идеи эстетического воспитания. Антология в 2 т. Т. 1. Античность, Средние века. / Сост. С. С. Аверинцева. М., 1973.
• [Марк Фабий Квинтилиан ]. Пчелы бедняка («Большие декламации», 13). / Пер. М. С. Касьян. // Discipuli magistro. Сб. ст. М.: РГГУ. 2008. С. 528-542.

Английские переводы:

• в 5 т. (в серии «The Loeb classical library», под № 124-127, 494)
• Также в «The Loeb classical library » изданы «Декламации» (т. 6-7, № 500-501).

Французский перевод:

• В серии «Collection Budé » «Воспитание оратора» в 7 томах.

Литература

• Кузнецова Т. И. Классика и классицизм в теории Квинтилиана. // Кузнецова Т. И., Стрельникова И. П. Ораторское искусство в древнем Риме. - М .: Наука. 1976. - Гл. 5. - С. 174-206.
• Лосев А. Ф. История античной эстетики. Ранний эллинизм. - М .: Искусство, 1979. - С. 492-505.
• Альбрехт М. фон . История римской литературы. / Пер. с нем. - Т. 2. - М ., 2004. - С. 1365-1376.
• Борзунов А. А. 1993: // Политическая структура и общественная жизнь древнего Рима: Проблемы античной государственности. Ярославль, 66-76.

Ссылки

• ;

Отрывок, характеризующий Квинтилиан

Ах, вы, сени мои, сени!
«Сени новые мои…», подхватили двадцать голосов, и ложечник, несмотря на тяжесть амуниции, резво выскочил вперед и пошел задом перед ротой, пошевеливая плечами и угрожая кому то ложками. Солдаты, в такт песни размахивая руками, шли просторным шагом, невольно попадая в ногу. Сзади роты послышались звуки колес, похрускиванье рессор и топот лошадей.
Кутузов со свитой возвращался в город. Главнокомандующий дал знак, чтобы люди продолжали итти вольно, и на его лице и на всех лицах его свиты выразилось удовольствие при звуках песни, при виде пляшущего солдата и весело и бойко идущих солдат роты. Во втором ряду, с правого фланга, с которого коляска обгоняла роты, невольно бросался в глаза голубоглазый солдат, Долохов, который особенно бойко и грациозно шел в такт песни и глядел на лица проезжающих с таким выражением, как будто он жалел всех, кто не шел в это время с ротой. Гусарский корнет из свиты Кутузова, передразнивавший полкового командира, отстал от коляски и подъехал к Долохову.
Гусарский корнет Жерков одно время в Петербурге принадлежал к тому буйному обществу, которым руководил Долохов. За границей Жерков встретил Долохова солдатом, но не счел нужным узнать его. Теперь, после разговора Кутузова с разжалованным, он с радостью старого друга обратился к нему:
– Друг сердечный, ты как? – сказал он при звуках песни, ровняя шаг своей лошади с шагом роты.
– Я как? – отвечал холодно Долохов, – как видишь.
Бойкая песня придавала особенное значение тону развязной веселости, с которой говорил Жерков, и умышленной холодности ответов Долохова.
– Ну, как ладишь с начальством? – спросил Жерков.
– Ничего, хорошие люди. Ты как в штаб затесался?
– Прикомандирован, дежурю.
Они помолчали.
«Выпускала сокола да из правого рукава», говорила песня, невольно возбуждая бодрое, веселое чувство. Разговор их, вероятно, был бы другой, ежели бы они говорили не при звуках песни.
– Что правда, австрийцев побили? – спросил Долохов.
– А чорт их знает, говорят.
– Я рад, – отвечал Долохов коротко и ясно, как того требовала песня.
– Что ж, приходи к нам когда вечерком, фараон заложишь, – сказал Жерков.
– Или у вас денег много завелось?
– Приходи.
– Нельзя. Зарок дал. Не пью и не играю, пока не произведут.
– Да что ж, до первого дела…
– Там видно будет.
Опять они помолчали.
– Ты заходи, коли что нужно, все в штабе помогут… – сказал Жерков.
Долохов усмехнулся.
– Ты лучше не беспокойся. Мне что нужно, я просить не стану, сам возьму.
– Да что ж, я так…
– Ну, и я так.
– Прощай.
– Будь здоров…
… и высоко, и далеко,
На родиму сторону…
Жерков тронул шпорами лошадь, которая раза три, горячась, перебила ногами, не зная, с какой начать, справилась и поскакала, обгоняя роту и догоняя коляску, тоже в такт песни.

Возвратившись со смотра, Кутузов, сопутствуемый австрийским генералом, прошел в свой кабинет и, кликнув адъютанта, приказал подать себе некоторые бумаги, относившиеся до состояния приходивших войск, и письма, полученные от эрцгерцога Фердинанда, начальствовавшего передовою армией. Князь Андрей Болконский с требуемыми бумагами вошел в кабинет главнокомандующего. Перед разложенным на столе планом сидели Кутузов и австрийский член гофкригсрата.
– А… – сказал Кутузов, оглядываясь на Болконского, как будто этим словом приглашая адъютанта подождать, и продолжал по французски начатый разговор.
– Я только говорю одно, генерал, – говорил Кутузов с приятным изяществом выражений и интонации, заставлявшим вслушиваться в каждое неторопливо сказанное слово. Видно было, что Кутузов и сам с удовольствием слушал себя. – Я только одно говорю, генерал, что ежели бы дело зависело от моего личного желания, то воля его величества императора Франца давно была бы исполнена. Я давно уже присоединился бы к эрцгерцогу. И верьте моей чести, что для меня лично передать высшее начальство армией более меня сведущему и искусному генералу, какими так обильна Австрия, и сложить с себя всю эту тяжкую ответственность для меня лично было бы отрадой. Но обстоятельства бывают сильнее нас, генерал.
И Кутузов улыбнулся с таким выражением, как будто он говорил: «Вы имеете полное право не верить мне, и даже мне совершенно всё равно, верите ли вы мне или нет, но вы не имеете повода сказать мне это. И в этом то всё дело».
Австрийский генерал имел недовольный вид, но не мог не в том же тоне отвечать Кутузову.
– Напротив, – сказал он ворчливым и сердитым тоном, так противоречившим лестному значению произносимых слов, – напротив, участие вашего превосходительства в общем деле высоко ценится его величеством; но мы полагаем, что настоящее замедление лишает славные русские войска и их главнокомандующих тех лавров, которые они привыкли пожинать в битвах, – закончил он видимо приготовленную фразу.

Введение

1. Историческая эпоха и место Квинтилиана в ней

2. Биографические данные

3. Основной труд. «Двенадцать книг риторических наставлений» Квинтилиана

4. Определение риторики как искусства и необходимость обучения ему

5. Разделение риторики. Виды речей

6. Внутреннее содержание риторики и способы достижения поставленной цели

7. Техническая сторона риторики

8. Художественные стили

9. Советы ораторам

10. Сравнение позиций Квинтилиана и Цицерона

Заключение

Список литературы

Введение

"О, невероятная удача,

о, неожиданная радость,

я буду тебя созерцать,

Марк Фабий, целым и невредимым".

Поджо Браччолини

Актуальность выбранной темы определяется вкладом в развитие риторики, который внес своим трудом «Воспитание оратора» римский оратор, адвокат и педагог Квинтилиан. Многое из того, что он пишет, не утратило своего значения и до сей день.

Цель работы – рассмотреть основные положения, выдвигаемые Квинтилианом, а также определить его роль и место в деле развития ораторского искусства и красноречия. Достижения данной цели соответствуют следующие задачи:

Рассмотрение исторической эпохи и места Квинтилиана в ней;

Определение риторики как искусства и науки;

Обоснование необходимости обучения красноречию;

Внутреннее содержание риторики;

Определение цели и технические приемы по ее достижению;

Художественные стили и их основные характеристики.

Труд Квинтилиана оказал огромное влияние на гуманистов эпохи Возрождения, создававших на его основе свои руководства по ораторскому искусству. Наряду с Цицероном, другим непревзойденный римским оратором, Квинтилиан долгое время был самым читаемым латинским автором, его книги считались образцом для всех, писавших по-латыни в Новое время.

1. Историческая эпоха и место Квинтилиана в ней

На смену эллинистическим традициям пришел «новый стиль». Расцвет в литературе относится ко времени Нерона, но затем наступает его стремительное падение. С одной стороны, это была естественная реакция на ту крайнюю напыщенность и декаданс, до которой дошел «новый стиль», с другой – этот возврат к классицизму отражал более общие перемены в общественной и литературной жизни.

После падения Нерона, при династиях Флавиев (70-96 гг.) и Антонинов (96-192 гг.), в отношениях между императором и сенатом наступает период вынужденного примирения. Императоры демонстрируют свою кротость, сенат - свою преданность. Официально считается, что это вновь возродился «дух Августа», забытый было при первых его преемниках.

Императоры объявляют себя покровителями просвещения и искусств. Лучшие преподаватели риторических школ начинают получать жалованье от государства. Поэты посвящают свои стихи императорам и получают за них богатые подарки. Литературные интересы становятся повальной модой, на рецитации - авторские чтения поэтов - собираются толпы. Но если для Августа литература была средством организации общественного мнения, то для Флавиев и Антонинов она была средством отвлечения общественного мнения от политических интересов. Та искренность, с какой современники Вергилия и Горация приветствовали в Августе спасителя республики, была уже невосстановима. Поэтому литература нового периода была не столько органическим продолжением, сколько искусственным подражанием республиканской и вергилианской классике. Цицерон в прозе, Вергилий в поэзии стали предметом благоговейного изучения и рабского подражания, «новый стиль» промежуточной эпохи осуждался и отвергался.

Крупнейшим деятелем этой классицистической реакции был ритор Марк Фабий Квинтилиан (ок. 35-96 гг.), гордость Рима, первый из риторов, принятый на государственное жалованье, а к старости назначенный воспитателем наследников престола. Свою программу он изложил в большом трактате «Воспитание оратора». Им было написано еще одно важное сочинение «О причинах порчи красноречия», но оно не сохранилось, как и изданная им самим речь в защиту Невия Арпиниана. Не сохранились, равным образом, и те труды Квинтилиана, которые издавались без его ведома его учениками, иногда в очень искаженном виде.

2. Биографические данные

Марк Фабий Квинтилиан родился около 35 года нашей эры родился в Калагуре (Испания) в семье, принадлежавшей к верхам испанской знати. Отец и дед Квинтилиана были риторами.

Свое образование Квинтилиан получил в Риме, где слушал лучших ораторов своего времени. Благодаря упорному труду добился того, что провинциальное происхождение никак не сказалось на его речи. Затем, в 61 году вернулся в Испанию, однако через семь лет император Гальба, в прошлом наместник в Испании, вызвал его в Рим. Там в начале 70-х годов Квинтилиан становится руководителем первой государственной риторической школы, основанной императором Веспасианом. Ему была назначена пенсия, а средства для этого были выделены из императорской казны.

Несмотря на то, что Квинтилиан готовил себя к карьере судебного оратора и при императорах Веспасиане, Тите и Домициане неоднократно выступал в суде как адвокат, славы он добился не практической, а теоретической и преподавательской деятельностью.

Около 20 лет Квинтилиан обучал ораторскому искусству цвет римской молодежи – отпрысков самых знатных и богатых римских семей. У него было много выдающихся учеников, в том числе Плиний Младший, два внучатых племянника Домициана и, возможно, Ювенал.

Около 88 года Квинтилиан прекратил преподавание и выступления в судах, посвятив себя составлению трактата «Воспитание оратора» в 12 книгах. Это самый большой из сохранившихся античных трудов по риторике. Квинтилиан становится не только выразителем вкусов высшего римского общества, но и реформатором литературного стиля, исследователем проблем латинского языка.

В 94 – 95 годах Квинтилиану было поручено воспитание наследников императора – внуков его сестры Домитиллы. Также он был награжден знаками консульского звания. В это время, находясь в зените славы, исполненный благодарности императорскому дому Квинтилиан искренне восхвалял Домициана и, по-видимому, разделял в чем-то его взгляды (в частности, одобрял изгнание философов из Рима в начале 90-х годов). Домициан, в свою очередь, поддерживал Квинтилиана деньгами и почестями.

В конце жизни ему пришлось пережить тяжелую драму: умерли его молодая жена и двое маленьких сыновей, оставив старика в одиночестве. Последние годы жизни Квинтилиана были омрачены усилившимся террором Домициана, ссылкой родителей его воспитанников, бывших наследников императора, и вследствие этого отставкой.

3. Основной труд. «Двенадцать книг риторических

наставлений» Квинтилиана

Труд Квинтилиана «Воспитание оратора» систематичен и строго продуман, хотя и не отличается оригинальностью. Здесь учтен весь опыт классической риторики, но время великих открытий в сфере этого тоже некогда великого искусства живого слова и живого человеческого общения миновало, уступив первенство подведению итогов, укреплению канонов, строгому следованию за образцами и доведению прежнего разнообразия до схем и формулировок.

Квинтилиан посвящает отдельные книги своего обширного труда всестороннему обучению оратора с детских лет риторическим упражнениям, разделению речи, ее логическому построению, ее украшению тропами и фигурами, стилю речи и соответствию выдающихся ораторских качеств моральному складу человека.

Однако среди практических советов возникают темы природы и искусства, смеха, фантазии, стиля и поэтического языка, художественной структуры и ритма, подражания; разных типов ораторских стилей и аналогий скульптуры и живописи. Тогда весь этот материал, имеющий как будто отдаленное отношение к эстетике, получает несколько иную окраску.

В книге первой Квинтилиан рассматривает вопросы воспитания будущего оратора, подчеркивая при этом, что у детей редко недостает природных способностей, чаще не хватает заботы о них. Очень важен уровень образования самих родителей, причем не только отцов, но и матерей.

Вторая книга - это советы по обучению в риторической школе и осмысление риторики как науки.

Книги с третьей по девятую - своего рода энциклопедия классической теории риторики:

В третьей книге речь идет о делении речи на виды и их подробное рассмотрение;

В четвертой книге анализируются части речи, такие как вступление, изложение, отступление, предложение, разделение;

Пятая книга посвящена доказательствам;

Шестая книга говорит о заключении, возбуждении страстей, смехе, состязании, о суждении и размышлении;

Седьмая книга – о расположении;

В восьмой книге Квинтилиан превозносит ясность, чистоту, правильность и соразмерность речи, здесь же он говорит о тропах;

Девятая книга посвящена учению о фигурах и композиции.

Десятая книга - это обзор образцов греческой и римской литературы. Квинтилиан показывает достоинства и недостатки практически каждого из известных риторов.

В одиннадцатой книге Квинтилиан анализирует манеры оратора, рассматривает механизмы запоминания, характеризует свойства голоса, жестов.

В двенадцатой книге ученый обосновывает взаимосвязь риторики и нравственности: «Нельзя быть истинным оратором, не быв честным человеком», – пишет Квинтилиан.

Свой уникальный труд он завершает следующими словами: «Итак, да возлюбим всею душою науку красноречия, сей божественный дар, ниспосланный с небес человекам, без которого все было бы немо в природе, и ничто не доходило бы до потомства; постараемся все стремиться к совершенству: сим средством или достигнем высокой цели, или, без сомнения, многих ниже себя оставим».

4. Определение риторики как искусства и необходимость

обучения ему

Квинтилиан доказывает общеантичную, вполне классическую мысль о необходимости для ораторского искусства правил и обучения. Обучаться ему нужно так же, как и любому другому делу. Общие правила не помешают индивидуальному творчеству, а только облегчат его.

Древнегреческий оратор Лисий доказывал, что для красноречия достаточно уже одного природного дара. Многие простые люди, говорил он, защищают свои жизненные интересы весьма умело без всякого обучения. Квинтилиан отвергает такой взгляд. Ораторское искусство слишком сложная вещь, чтобы здесь было достаточно одних природных данных. Обыденной, хотя бы и очень убедительная речь, заставляет действовать слепо, наудачу, в то время как ораторское искусство требует определенного пути для своего достижения. Ораторское искусство не есть просто искусство убеждать. Убеждать можно при помощи денег или через власть говорящего (когда, например, произносится приказ), или даже внешним видом. Специфичность ораторского искусства заключается в том, чтобы убедить при помощи красивой речи.

«Никто, – говорит Квинтилиан, – не будет сомневаться, что риторика … есть именно искусство» . А так как риторика есть искусство, то одного дара природы мало для настоящего красноречия. Особенно важно то, что Квинтилиан в целях определения риторики дает некоторую классификацию искусств. Одни науки (или искусства) теоретические. Это те, которые требуют только одного познания и исследования и не переходят в действие (например, астрономия). Другие – практические, состоящие только в одном действии (например, танцы). Третьи науки и искусства – реально-производственные, имеющие целью дать в результате известного действия тот или иной продукт (например, живопись). Риторика, по его мнению, относится ко второму разряду, хотя она может пользоваться и остальными двумя методами. Такое разделение науки и искусства восходит еще к Аристотелю.

То, что оказывается необходимой для речей определенная система правил, зависит от того, что оратору мало одних природных данных. Квинтилиан доказывает, что природа только вещество, а наука – художник. «Искусство без материи – ничто; материя же и без искусства имеет свою цену. Но высшее искусство лучше самой хорошей материи» , – пишет он.

5. Разделение риторики. Виды речей

Квинтилиан делит Риторику на пять частей:

Изобретение;

Расположение;

Словесное выражение;

Произнесение (или действие).

Самые же речи он делит на три вида:

Похвальные или порицательные (т.е. доказательные);

Рассуждающие;

Судебные.

Каждому виду в «Воспитании оратора» посвящено по большому разделу.

Главнейшим условием для художественного впечатления от речи, по мнению Квинтилиана, является способ ее произнесения. Квинтилиан много и интересно говорит о выработке интонаций, которые бы точно следовали за настроением говорящего, об их естественности, ровности и разнообразии, об управлении своим дыханием, чтобы останавливаться не тогда, когда уже нет больше сил говорить, а там, где это целесообразно с точки зрения самой речи, и вообще о постоянных упражнениях, великим примером для чего является все тот же знаменитый Демосфен. Квинтилиан, далее, много рассуждает о значении жестикуляции для оратора, телодвижений и мимики лица. Это – колоссальные ресурсы для каждого оратора.

6. Внутреннее содержание риторики и способы

достижения поставленной цели

Относительно внутреннего содержания речи оратор должен помнить, что при всем разнообразии дел у него есть одна и единственная цель, которую он может достигнуть только своим собственным трудом. Эта цель – вмешательства в психику слушателей, возбуждение в ней чувства и страсти, умение распоряжаться чувствами и страстями слушателей.

Для достижения этого необходимо быть искренно движимым этими чувствами. Конечно, нельзя заставить себя насильно переживать все чувства и страсти, для этого оратор должен обладать особой способностью – фантазией - конкретным и ярким представлением. Роль фантазии, о которой говорит Квинтилиан, ничего общего не имеет с современным представлением о ней. Фантазия рассматривается ни как принцип художнического сознания, ни даже и просто как чистая психическая активность, а является главным образом только живостью воспроизведения.

Кроме сострадания, печали и ужаса Квинтилиан рекомендует оратору учиться вызывать смех, где это надо. Смех может иметь происхождение исключительно физиологическое. Может он быть вызван и причинами, заключенными в самом субъекте смеха. Однако надо, чтобы выставляемый недостаток использовался с умыслом и чтобы он не был приписан глупости или несообразительности. Смех может вызываться и всякими другими предметами вне оратора. Цель смешного в речи – не только развлекать и давать отдых после утомления от длинного изложения. Цель его заключается также и в том, чтобы воздействовать на судей и изменить их гнев на положительное отношение к подсудимому. Квинтилиан очень серьезно относится к смеху. Он считает его одной из самых трудных задач красноречия. Смех всегда основан на выдвигании чего-то безобразного. Но надо, чтобы это не было грубым, плоским или вульгарным. Смех происходит то от более важных обстоятельств, то происходит от случая.

7. Техническая сторона риторики

Много Квинтилиан говорит об ясности, «рождающейся от прямого смысла слов» , и о «способах избежания темноты» , а также об украшении, которое должно соответствовать предмету. Украшению противоречат плеоназм и искусственность, а способствует ему ясность, живость и краткость.

Квинтилиан занят вопросом амплификации и ее четырех видов – наращением, сравнением, выводом (или заключением) и соединением разных мыслей.

Под тропами он понимает «выразительную перемену слова или речи от собственного значения на другое» и делит их на способствующие большей выразительности и на украшательные. К первым он относит метафору, синекдоху, метонимию, антономасию, ономатопею (звукоподражание), катахрезу (употребление слова в несвойственном ему значении), а ко вторым – эпитет, аллегорию, энигму (загадку), иронию, перифраз, гипербат (перенос), гиперболу.

Много внимания Квинтилиан уделяет учению о фигурах и композиции. Фигуру Квинтилиан отличает, как и другие риторы, от тропа, так как здесь имеется в виду не перенос значения, но особый оборот речи, так или иначе отличающийся от обычного. Некоторые фигуры заключены как бы в мыслях оратора, то есть:

Фигуры, служащие для утверждения идей оратора и убедительности речи (вопрошение; предварение; сомнение, сообщение, поддержание, позволение);

Фигуры, способствующие движению чувств (восклицание; парресия, или вольность в речах; просопопея, или олицетворение, апострофа, ирония; апосиопесис, или умолчание; эмфаза);

Фигуры словесные, а именно грамматические и риторические (удвоение; анафора, или повторение; умолчание, бессоюзие).

В учении о композиции слов Квинтилиан рассматривает речь, как непрерывно связанную и разделенную на части. В расположении слов необходимо соблюдать порядок, сочетание, число. Сочетание рассматривается в отношении слов, вставок, членов и периодов. Ритм, или число, понимается ритором им как известное расстояние времени; метр же предполагает еще и порядок. Он различает ритм в начале и в конце речи и излагает учение о стопах и их составе. Все эти наставления даются, однако, у Квинтилиана вне строгих предписаний. Он сам увещевает не стремиться к ритмике, а обращать больше внимания на целостность периода в речи, чтобы не впасть в безвкусицу и вульгарность.

8. Художественные стили

Квинтилиан устанавливает три стиля судебного красноречия – аттический (краткий, чистый, сильный), азианский (напыщенный и пустой) и Родосский (средний между ними, смешанный).

Это разделение носит у Квинтилиана вполне объективный характер, оно лишено того бушевания страстей, которым были полны в эпоху римского классицизма споры об аттицизме и азианстве. Разделение стилей на типы – констатация фактов, не вызывающих сомнения, и всякий может выбрать тот, что придется ему по душе и будет соответствовать обстоятельствам. Квинтилиан характеризует стили еще и иначе: это точный стиль, употребляемый для изложения дела; сильный – для возбуждения чувств, и цветущий, средний между первыми двумя. Границы их расплывчаты, так как существует постепенный переход между этими тремя стилями.

· "Точный" стиль характерен для Еврипида, Феокрита, Овидия, Ксенофонта и Исократа, которые стремятся преимущественно к прелестному и изяществу. Этот стиль заключает в себе легкость, простоту и свойственную ему целесообразность выражения, мягкость, нежность, тонкость, изящество, веселость, сладость, аттическую прелесть, грацию, усладу и шаловливость. Есть здесь свобода чувства и желание вызвать жалость.

· "Цветущий", или средний, стиль наполнен метафорами и фигурами, пленяет остроумием, сладостью и изяществом мыслей и выражений. Его использовали Алкей, Эсхин, Цицерон, Геродот, Ливии, Аристотель, Феофраст. В нем больше полноты содержания, текучести, разнообразия, остроумия, словоохотливости, веселости, благородства, утонченности, приятности языка, а также целесообразности композиции и плана, тщательности, умеренности и обработанности.

· "Сильный" же стиль увлекает слушателей против воли. Это язык Гомера, Эсхила, Софокла, Архилоха, Энния, Фукидида, Платона, Демосфена. Для него характерны сила, крепость, горячность, возбуждение, быстрота, колкость, вес, величие, торжественность, звучность, величину, выдающееся и возвышенное.

Во всех этих характеристиках чувствуется скорее субъективно психологическое нащупывание, а не строгость и определенность классификации, что указывает на большую устойчивость эллинистически-римских традиций, которые пока еще не подвластны логике и схематизму риторов конца античности.

9. Советы ораторам

Квинтилиан дает продуманные советы для оратора, желающего улучшить свое мастерство. В своем трактате «Воспитание оратора» он говорит о выборе книг для чтения, высказывает массу всяких суждений о греческих и римских писателях, которых «весьма любопытно и полезно читать теперь всякому, кто хотел бы войти в самую атмосферу античной литературы, на основе которой формировались и эстетические принципы греко-римского мира» . Оценки, высказываемые Квинтилианом, заслуживают самого серьезного внимания и свидетельствуют об его отточенном вкусе и сложившихся традициях. «Для формирования ума и слога гораздо важнее качество прочитанных книг, а не их количество» , – пишет он.

Квинтилиан доказывает, что способность хорошо говорить достигается чтением, писанием и частым упражнением в судебных делах. Оратору необходимо запастись книгами, которые научат изобилию мыслей и выражений. В связи с этим Квинтилиан перечисляет лучших историков, философов, поэтов, ораторов, греческих и латинских.

Квинтилиан четко разграничивает поэзию и ораторское искусство. Поэзия «доставляет наслаждение» , она предназначена «для любования» и часто прибегает к «невероятным» и «чудовищным» вымыслам. Квинтилиан вполне очевидно видит в поэзии чистое, незаинтересованное искусство. Ораторское же искусство – область практической деятельности, хотя и заимствующая у поэзии (опять-таки для своих профессиональных целей) ряд чисто беспредметных элементов.

Полезной для оратора является и история, ибо она есть «как бы поэзия, лишенная меры» . Но то, что создает художественную специфику исторического изложения, зачастую не может быть использовано риторикой, построенной на убеждении, разыскании истины, доказательстве правды.

Еще Квинтилиан доказывает необходимость подражания, равно как и говорит об его размерах, приличии, подлинности и сообразности. Для Квинтилиана подражание совершенно естественно. «Ведь и вся наша жизнь, – пишет он, – устроена таким образом, что мы желаем делать именно то, что одобряем в других» . Однако бездумное подражание образцам закрывает людям дорогу к новым открытиям, к которым влечет человека природный инстинкт. Квинтилиан приводит в пример предков, которые, не имея наставников, сумели так много передать потомству. Надо воспользоваться опытом, чтобы вызвать к жизни новое, а не пользоваться чужими благодеяниями. Квинтилиан решительно против буквального копирования, которое довольствуется только сходством с оригиналом. Если бы никто не стремился «к большему, чем подражание» , люди до сих пор влачили бы жалкую жизнь. Квинтилиан уверен, что «из одного подражания ничего не может возникнуть» . Дух состязательности, соперничества необходим в жизни и искусстве, ибо «желающий состязаться с первым, даже если и не победит его, по крайней мере сравняется с ним» .

Квинтилиан тонко чувствует тот незаметный переход, который превращает торжественность в надутость, сжатость в скудость, смелость в дерзость, вольность в сальность, изящество в изощренность, простоту в небрежение. Подражатель рискует сохранить лишь «холодную и пустую форму» , лишенную содержания.

Несмотря на все негативные стороны подражания, Квинтилиан признает его как один из способов обучения, один из приемов начала самостоятельного творчества, чисто практическая рекомендация оратору. Это чисто интуитивное стремление ученика подражать своему наставнику или древнему поэту, воспринимаемому в качестве наилучшего образца.

Среди вспомогательных средств ораторского искусства Квинтилиан рассматривает музыку. Если уже простое напевание мелодии облегчает человеку его тяжелое настроение и если гребцы пользуются пением для облегчения своей работы, то и оратор найдет для себя в музыке прекрасное орудие для воздействия на публику. Музыка, прежде всего, учит пользоваться звуками своего голоса соответственно внутреннему содержанию речи, заставляя о высоких предметах петь величественно, о нежных – приятно, уча, где и как надо повышать и понижать голос. Музыка может научить соответствующим образом располагать слова в пьесе, пользоваться телодвижениями и находить нужный тон для произнесения. Безусловно необходима она еще и потому, что оратору приходится иной раз прямо произносить стихи, которые в античности часто совсем не отличались от пения. Квинтилиан предостерегает от изнеживающей, сладострастной музыки, но предписывает мужественную, строгую и бодрую.

Большое внимание автор уделяет обстановке, в которой совершается процесс творчества. Это уединение в ночной тиши, когда приходят лучшие мысли. «Но если у вас найдется свободное время, – пишет Квинтилиан, – работайте при свете дня. Вынуждены работать по ночам только очень занятые люди» .

Эстетика красноречия развивается Квинтилианом при обсуждении многих других сторон ораторской техники. Способность умело говорить, соблюдая приличие и строгое внимание относительно всех обстоятельств дела, так же важно, как и советы о средствах запоминания. Наконец, сам оратор должен быть добродетельным человеком и вместе с тем глубоко образованным в философии (знать все ее части, диалектику, этику и физику), в гражданском праве, истории и будучи положительным и весьма осмотрительным человеком во всех делах, поручаемых ему.

10. Сравнение позиций Квинтилиана и Цицерона

Педагог по призванию, Квинтилиан видит залог расцвета красноречия не в узкой разработке риторической теории, а во всестороннем воспитании практического оратора. Это отголосок гуманистического идеала Цицерона, выдвинутого им в трактате «Об ораторе». Основная цель воспитания оратора - нравственность и вкус: развитию нравственности должен служить весь образ жизни оратора начиная с младенческих лет, развитию вкуса должен служить весь курс его риторических занятий, систематизированный, освобожденный от излишней догматики, ориентированный на лучшие, классические образцы, главным из которых является, конечно, Цицерон. «Чем больше тебе нравится Цицерон, тем больше будь уверен в своих успехах», - пишет Квинтилиан. И все-таки полное возрождение цицероновской программы для Квинтилиана невозможно.

Для Цицерона основу риторики представляет освоение философии, для Квинтилиана - изучение классических писателей;

Цицерон хочет видеть в ораторе мыслителя, Квинтилиан - стилиста;

Цицерон ратует против школярства, за практическое образование на форуме, у Квинтилиана центром всей образовательной системы является риторическая школа;

Для Цицерона критерий ораторского успеха - одобрение народа, для Квинтилиана - суждение литературно искушенных ценителей.

Все показывает глубокую разницу двух эпох: при Цицероне красноречие было орудием общественной борьбы, при Квинтилиане - стало ученым развлечением в общественном застое.

Заключение

Квинтилиан считается первым учителем – профессионалом. Он перевел красноречие из выступлений на форуме в русло риторической школы. Именно его перу принадлежит крупнейший труд о риторике, дошедший до нас с античных времен, «Воспитание оратора».

Его работа посвящена образованию совершенного оратора, которым, по его мнению, может быть только хороший человек. Поэтому оратор должен обладать не только особенным даром слова, но и всеми хорошими душевными качествами. Такого оратора, который был бы истинным философом не на словах, а на деле, и в то же время был бы совершенным и по научному образованию, и по способности красноречия, правда, еще никогда не существовало, но стремиться следует всегда к самому высокому. Образование оратора должно начинаться с детских лет.

Квинтилиан рассуждает о природе риторики и целях, которые она преследует, видах речей и композиции. Также он дает советы о том, какие книги следует читать, в какой обстановке работать, как грамотно использовать художественные стили.

Сочинение К., до сих пор являющееся одним из крупнейших трудов педагогического характера, оно проникнуто критическим духом, полно здравых суждений и чистого вкуса. «Воспитание оратора» может считаться образцовым и в нравственном отношении: оно проникнуто уважением ко всему высокому и приближается по строгости нравственных воззрений к миросозерцанию стоиков.

В трудах Квинтилиана, может быть, больше, чем у кого-нибудь другого, выражена эллинистически-римская тенденция ощупывать художественную форму изнутри. Для его работ характерна рационально-обоснованная и расчлененная форма искусства.

Максимальная формалистическая сознательность в риторике и поэтике, на какую только была способна античная мысль, находится именно у Квинтилиана. Максимально четкое чувство живого эстетического содержания этих форм содержится именно в труде «Воспитание оратора». Дальше этого античное искусствоведение не пошло.

СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ

1. Кондаков Н.И. Логический словарь-справочник. – М., 1976.

2. Корнилова Е.Н. Риторика – наука убеждать. – М., 1998.

3. Кузнецова Т.И., Стрельникова П.И. Ораторское искусство в Древнем Риме. – М., 1976.

4. Куманецкий К. История культуры Древней Греции и Рима. – М., 1990.

5. Лосев А.Ф. История античной эстетики, том V. – М., 1979.

с.1

О ВОСПИТАНИИ БУДУЩЕГО ОРАТОРА.

I . В детях ред­ко недо­ста­ет при­род­ных спо­соб­но­стей ; чаще недо­ста­ет попе­че­ния об них . II . Каких свойств долж­ны быть кор­ми­ли­цы , роди­те­ли , това­ри­щи , учи­те­ли . III . С Гре­че­ско­го язы­ка начи­на­ют уче­ние . IV . Учить детей мож­но преж­де семи­лет­не­го воз­рас­та . V . О чте­нии и пись­ме .

ЛУЧШЕ ЛИ УЧИТЬ ДЕТЕЙ ДОМА, ИЛИ ОТДАВАТЬ В УЧИЛИЩА?

I . Опро­вер­га­ет воз­ра­же­ние про­тив учи­лищ , дока­зы­вая 1) Что в них не пор­тят­ся нра­вы: - крайне охуж­да­ет гибель­ную потач­ку роди­те­лей . 2) Что учи­ли­ща не вредят успе­хам в уче­нии . II . При­во­дит мно­гие при­чи­ны , по кото­рым полез­ны учи­ли­ща .

I . Как рас­по­зна­вать спо­соб­но­сти в детях . II . Как с ними обхо­дить­ся . III . Об играх дет­ских . IV . Не нака­зы­вать детей телес­но .

О ГРАММАТИКЕ.

I . Похва­ла Грам­ма­ти­ке . II . Три досто­ин­ства в речи : пра­виль­ность , ясность , кра­сота . III . Сло­ва осно­вы­ва­ют­ся на при­чине , дав­но­сти , образ­цах и употреб­ле­нии . IV . О пра­во­пи­са­нии .

О ГРАММАТИКЕ.

О пер­вых упраж­не­ни­ях в сочи­не­нии под руко­вод­ст­вом Грам­ма­ти­ка .

Раз­ные нау­ки знать долж­но детям , еще преж­де Рито­ри­ки . Нуж­ны ли те нау­ки буду­ще­му Ора­то­ру?

ГЛАВА VIII.

О ГРАММАТИКЕ.

О музы­ке . Поль­за от нее .

I . Про­из­но­ше­нию надоб­но несколь­ко поучить­ся у комеди­ан­тов . II Тело­дви­же­ния пере­ни­мать от бор­цов .

В моло­дых летах мож­но учить­ся мно­го­му в одно и то же вре­мя . 1. Ибо тако­во свой­ство ума чело­ве­че­ско­го , что мно­гим вдруг зани­мать­ся может . 2. Что труды в уче­нии удоб­нее пере­но­сят отро­ки . 3. Что им доста­ет более вре­ме­ни . - Леность толь­ко меша­ет Ора­то­ру мно­го­му научить­ся .

Обык­но­вен­но спра­ши­ва­ет­ся, еже­ли бы и нуж­но было все выше­ска­зан­ное знать, мож­но ли учить и учить­ся тому в одно вре­мя. Иные дума­ют, что раз­лич­ные заня­тия раз­вле­ка­ют мыс­ли, утом­ля­ют разум и тело, да и вре­ме­ни на все это недо­станет. И хотя бы в воз­му­жа­лых летах мож­но пере­не­сти такие труды, но обре­ме­нять отро­че­ский воз­раст не долж­но.

1. Но рас­суж­даю­щие таким обра­зом, по-види­мо­му, не зна­ют, сколь вели­ка врож­ден­ная дея­тель­ность ума чело­ве­че­ско­го; он столь жив и скор, столь спо­со­бен, так ска­зать, с.72 разде­лять­ся, что не может себя огра­ни­чить одним дей­ст­ви­ем; не толь­ко в один и тот же день, но в одну и ту же мину­ту на мно­гое силы свои напря­га­ет. Раз­ве гус­лист не работа­ет вдруг и памя­тью и голо­сом, а меж­ду тем одной рукой бьет по стру­нам, дру­гою натя­ги­ва­ет, спус­ка­ет, стро­ит их? Даже и самая нога не без дей­ст­вия; бьет такт и меру: и все это дела­ет­ся в одно вре­мя. Мы сами, когда нуж­да непред­виден­но заста­вит гово­рить в собра­нии, не гово­рим ли об одном, а о дру­гом мыс­лим: ибо в одно вре­мя ищем дово­дов, изби­ра­ем выра­же­ния, при­но­рав­ли­ва­ем тело­дви­же­ние, голос, вид лица и всю наруж­ность к пред­ме­ту, о коем идет речь? Еже­ли все это за один раз про­из­во­дим, то что меша­ет разде­лять на мно­гие часы раз­ные заня­тия, особ­ли­во когда самое раз­но­об­ра­зие оных облег­ча­ет и вос­ста­нов­ля­ет силы разу­ма, а напро­тив один и тот же бес­пре­рыв­ный труд быва­ет для нас тягост­нее? По сему-то от сочи­не­ния пере­хо­дим, для отды­ха, к чте­нию, а соску­чив чте­ни­ем, при­ни­ма­ем­ся за сочи­не­ние. Сколь­ко бы мно­го ни труди­лись, а к ново­му заня­тию неко­то­рым обра­зом све­жее при­сту­па­ем. Кто не уто­мит­ся, слу­шая целый день настав­ле­ния в одной какой-нибудь нау­ке? Пере­ме­на дает бод­рость: как желудок раз­ли­чи­ем яств с.73 воз­буж­да­ет­ся, и от изоби­лия оных мень­ше обре­ме­ня­ет­ся.

Впро­чем, пусть пока­жут мне дру­гой спо­соб учить­ся? Занять­ся ли одною Грам­ма­ти­кою, потом Гео­мет­ри­ею? Оста­вив то, чему учи­лись, перей­ти к Музы­ке, преж­нее все бро­сить? И, начав учить­ся Латин­ско­му язы­ку, о Гре­че­ском уже не думать? Сло­вом, занять­ся толь­ко пред­ме­том послед­ним? А для чего не запре­ща­ем посе­ля­нам возде­лы­вать вме­сте и зем­ли и вино­град­ни­ки, раз­во­дить мас­ли­ны и дру­гие дере­ва; печь­ся в одно вре­мя и о пажи­тях, и о ста­дах, и о садах, и о пчель­ни­ках? Для чего и сами несколь­ко вре­ме­ни уде­ля­ем каж­до­днев­но на дела судеб­ные, на услу­ги дру­зьям, на домаш­нее хозяй­ство, на заботы о нашем здо­ро­вье, даже на самые заба­вы? Если бы каж­дое из сих заня­тий про­дол­жа­лось бес­пре­рыв­но, мы при­шли бы в изне­мо­же­ние. Из сего вид­но, что лег­че зани­мать­ся мно­ги­ми пред­ме­та­ми, неже­ли одним про­дол­жи­тель­но.

2. Не долж­но опа­сать­ся и того, чтобы дети были мень­ше спо­соб­ны к пере­не­се­нию трудов в уче­нии. Ника­кой воз­раст так мало не утом­ля­ет­ся. Это дока­зы­ва­ет­ся опы­том. Дети все пере­ни­ма­ют лег­че, неже­ли воз­му­жа­лые. Мы видим, что в пер­вые два года, коль ско­ро с.74 научат­ся пра­виль­но про­из­но­сить сло­ва, могут гово­рить все, хотя бы их к тому не при­нуж­да­ли. Напро­тив нашим рабам, ново­куп­леп­ным, сколь­ко лет потреб­но для изу­че­ния Латин­ско­го язы­ка? Кто начи­нал учить уже взрос­лых, тот уве­рит­ся более, что не без при­чи­ны почи­та­ет­ся искус­ней­шим в сво­ем деле чело­век, кото­рый с мало­лет­ства оным зани­мал­ся. Дети, по при­ро­де, сно­сят труды тер­пе­ли­вее, неже­ли юно­ши. Дети и от часто­го пада­нья на зем­лю не так боль­но уши­ба­ют­ся, и от обыч­но­го на руках и на ногах пол­за­нья, а вско­ре потом от непре­рыв­ной игры и чрез целый день бега­нья, не столь­ко уста­ют; ибо тело их лег­че, и не дела­ет над собою изну­ри­тель­ных уси­лий: так рав­но и умы, по мне­нию мое­му, менее утом­ля­ют­ся, поели­ку не сво­и­ми сила­ми дитя при­об­ре­та­ет позна­ния, но при­ни­ма­ет оные от настав­ни­ков. Сверх того дети, по свой­ст­вен­ной сему воз­рас­ту послуш­ли­во­сти, сле­по сле­ду­ют пред­пи­са­ни­ям уча­ще­го, не заме­чая сами того, что сде­ла­ли. Они и судить о труде еще не уме­ют. Впро­чем, я часто заме­чал, что не столь­ко самый труд, сколь­ко помыш­ле­ние о труде утом­ля­ет.

3. Да и вре­ме­ни для уче­ния удоб­ней­ше­го луч­ше избрать немож­но; поели­ку ребе­нок с.75 зани­ма­ет­ся одним слу­ша­ни­ем. Когда дело дой­дет до сочи­не­ния, когда сам дол­жен что-либо про­из­ве­сти, тогда для дру­гих наук не станет или вре­ме­ни, или охоты. Итак если Грам­ма­тик целый день зани­мать уче­ни­ка и не может и не дол­жен, дабы не про­из­ве­сти в нем отвра­ще­ния к уче­нию; то на что луч­ше употре­бим осталь­ные сво­бод­ные часы, как не на упо­мя­ну­тые мною нау­ки? Но я и сам не сове­тую, чтобы отрок достиг в них совер­шен­но­го искус­ства: у чтобы умел петь со все­ми при­кра­са­ми Музы­кан­та: чтобы погру­зил­ся во все мело­чи и подроб­но­сти Гео­мет­рии. Я не наме­рен сде­лать питом­ца мое­го ни комеди­ан­том в про­из­но­ше­нии, ни тан­цов­щи­ком в тело­дви­же­ни­ях: да хотя бы я и желал во всем этом видеть успе­хи, то и на сие доста­ло бы ему вре­ме­ни. Ибо мало­лет­ство не так корот­ко для того, кто захо­чет им вос­поль­зо­вать­ся: я гово­рю не о тупых голо­вах. Для чего же знал и Пла­тон пре­вос­ход­но все то, чему учить буду­ще­го Ора­то­ра я пред­по­ла­гаю? Он, не доволь­ст­ву­ясь нау­ка­ми, коим мог научить­ся в Афи­нах, и настав­ле­ни­я­ми Пифа­го­рей­цев, к кото­рым ездил в Ита­лию, посе­тил и жре­цов Еги­пет­ских, дабы познать их таин­ства.

Итак уве­ли­чи­вая затруд­не­ния, при­кры­ва­ем толь­ко нашу леность. Ибо мы не любим с.76 труда: ста­ра­ем­ся успеть в Крас­но­ре­чии не для того, что оно почтен­но и достой­но вся­ко­го ува­же­ния, но для того, чтобы сде­лать из него под­лое употреб­ле­ние и обра­тить его на при­об­ре­те­ние гнус­ной коры­сти. Пусть витий­ст­ву­ют мно­гие в судах и без посо­бия помя­ну­тых мною наук, и даже обо­га­ща­ют­ся; ибо и коры­сто­лю­би­вый про­да­вец боль­ше при­бы­ли полу­ча­ет, хва­ля свои това­ры, и сла­вит­ся пуб­лич­ный кри­кун сво­им голо­сом. Я не хочу и чита­те­ля тако­го, кото­рый ста­вит в цену свои труды и уче­ние. А кто пред­ста­вит в уме сво­ем боже­ст­вен­ное некое изо­бра­же­ние крас­но­ре­чия, кто оное, по сло­вам зна­ме­ни­то­го Тра­ги­ка Еври­пида, будет иметь пред гла­за­ми, как непре­мен­ное пра­ви­ло сво­е­го сло­ва, тот и плод пола­га­ет не в коры­сти или пла­те тяжу­щих­ся, но в самом себе, в сво­ем зна­нии и бла­го­род­стве мыс­лей: плод посто­ян­ный и непо­д­вер­жен­ный пере­ме­нам сча­стия; тот удоб­но уве­рит­ся, что вре­мя, кото­рое теря­ем на зре­ли­щах, на риста­ли­щах, в игре, в празд­ных нако­нец беседах, не гово­ря уже о безвре­мен­ном сне и рас­пут­ствах, мож­но луч­ше употре­бить на Гео­мет­рию или Музы­ку; и он в сем най­дет боль­ше удо­воль­ст­вия, неже­ли в тех гру­бых заба­вах. Ибо Про­мысл, по бла­го­сти сво­ей, так устро­ил, что чело­век от с.77 чест­ных упраж­не­ний чув­ст­ву­ет более удо­воль­ст­вия. Но сие же самое удо­воль­ст­вие заве­ло и нас, может быть, далее над­ле­жа­ще­го. Итак досе­ле доволь­но ска­за­но, чему долж­но учить Ора­то­ра преж­де, неже­ли будет спо­со­бен к важ­ней­шим заня­ти­ям. Сле­ду­ю­щая кни­га пред­ста­вит новой пред­мет; в ней изло­жат­ся долж­но­сти Рито­ра.

Получив первоначальное образование в Риме, Квинтилиан в 61 вернулся в Испанию, однако в 68 император Гальба, в прошлом наместник в Испании, вызвал его в Рим.

Римский оратор и педагог, родился в Калагуре (совр. Калаорра, Испания). Получив первоначальное образование в Риме, Квинтилиан в 61 вернулся в Испанию, однако в 68 император Гальба, в прошлом наместник в Испании, вызвал его в Рим. Там Квинтилиан сделался учителем риторики, при Веспасиане ему назначил

и жалованье от казны. У него было много выдающихся учеников, в том числе Плиний Младший и два внучатых племянника Домициана. Около 88 Квинтилиан прекратил преподавание и выступления в судах, посвятив себя составлению трактата Воспитание оратора (Institutio oratoria) в 12 книгах. В конце жизни ему п

ришлось пережить тяжелую драму: умерли его молодая жена и двое маленьких сыновей, которых он отчасти и имел в виду, приступая к трактату. В этом труде рассматривалось не только обучение искусству красноречия, но и все, что способствует всестороннему воспитанию человека, ибо, по мнению Квинтилиана, т

олько такой человек может сделаться оратором. Содержание трактата по книгам таково: в I книге рассматривается начальное обучение ребенка; во II – обучение у ритора; книги III – VII посвящены inventio и dispositio (нахождению и распределению материала); книги VIII–XI описывают elocutio (стиль) и memo

ria (запоминание); в XII книге Квинтилиан рисует портрет совершенного оратора. Хотя многие из затронутых Квинтилианом технических аспектов риторики сегодня практически потеряли значение, ясный стиль, здравый смысл и изобилие примеров придают его труду живость. Особенно интересны книги I, X и XII. В

I книге Квинтилиан подчеркивает ответственность родителей за воспитание сына, важность выбора нянек и воспитателей, необходимость поощрять хорошие привычки, обучать не только латыни, но и греческому и давать пищу уму ребенка. Квинтилиан указывает на преимущество школьного обучения перед домашним, за

ключающиеся в наличии момента соревновательности, говорит о том, что учителю необходимы особый такт и острота восприятия, рассматривает проблемы дисциплины и роль игр и отдыха. В Х книге Квинтилиан рассматривает круг чтения, которое должно составлять основную часть подготовки оратора. В этом беглом

(лат. Marcus Fabius Quintilianus ) (ок. 35 - 100 н.э.) - римский педагог и теоретик ораторского искусства, выходец из Испании. Получив образование в Риме, К. остался в нем на всю жизнь; стал одним из выдающихся адвокатов, открыл собственную школу риторики. Своей педагогической работой снискал расположение императоров, в частности Веспасиана и Домициана, и сделал свою школу риторики государственной. Домициан поручил ему воспитание внуков своей сестры. В числе учеников К. был Плиний Младший. Из трудов К сохранился учебник по риторике - «О воспитании оратора» в 12 кн. Ораторский идеал К. - не оратор - демагог в стиле Алкивиада, не оратор - школьный наставник, подобный Исократу, а оратор - гос. муж в духе Перикла. «Природа, - писал К., - не мешает быть совершенным оратором, низко и постыдно не надеяться достигнуть возможного» (I , 7 ). К. выступал против уравниловки в подходе к ученикам: «Справедливо вменяется в достоинство учителю, когда старается он замечать в своих учениках различие умов и узнать, кто к чему способнее от природы. Существуют и в этой области громадные различия: в умах можно заметить не меньшее разнообразие, чем в телах. Это можно видеть на примерах самих ораторов, которые в способах выражений так различны между собой, что ни один не походит на другого, хотя многие из них подражали тем же любимым образцам. Из этого выводится заключение, что во всяком ученике лучше заботиться о природных дарованиях и направлять умы более всего туда, куда они сами стремятся. Как искусный учитель телесных упражнений всячески испытывает тело и склонности множества своих учеников, определяя каждому особый вид упражнений, так должен поступать и учитель красноречия: он прилежно наблюдает, кто из питомцев имеет больше склонность писать кратко и плавно, резко, важно, приятно, сильно, вежливо или чисто, и так приноравливается к каждому, чтобы в своем роде подвинуть его далее, ибо природа бывает сильнее при нашей помощи; а если повести кого-либо в не свойственную ему сторону, тогда ни в том, к чему меньше способен, он не успеет, да и то, к чему кажется склонен от рождения, ослабит небрежением» (II , 9 ).
Квинтилиан. Двенадцать книг риторических наставлений / Пер. А. Никольского. Спб., 1834; История римской литературы: В 2 т. Т.2. М., 1962. С. 143-156; Жураковский Г.Е. Очерки по истории античной педагогики. М., 1963. С. 435-477; Кузнецова Т.П. Литературная критика Квинтилиана // Очерки по истории римской литературной критики. М., 1963. С. 156-190.

(И.А.Лисовый, К.А.Ревяко. Античный мир в терминах, именах и названиях: Словарь-справочник по истории и культуре Древней Греции и Рима / Науч. ред. А.И. Немировский. - 3-е изд. - Мн: Беларусь, 2001)

КВИНТИЛИАН Марк Фабий

(ок. 35 - ок. 100)
Римский оратор из Испании, назначенный императором Веспасианом первым профессором риторики, то есть получивший государственное содержание. Среди учеников Квинтилиана были Тацит и Плиний Младший , им также восхищался Ювенал . Речи Квинтилиана утеряны, однако его важнейшее сочинение - "Наставления оратору" в десяти книгах - дошло до нас полностью. В этом сочинении Квинтилиан, следуя высказыванию Катона , согласно которому оратор должен быть "хорошим человеком, владеющим искусством слова", определяет все необходимое для образования ритора, включая этические, литературные и собственно риторические дисциплины. Многое из того, что рекомендует Квинтилиан, может показаться современному читателю сухим и неинтересным, однако труд Квинтилиана позволяет нам понять, чтО в его времена считалось хорошим прозаическим стилем, а кроме того, десятая книга этого труда содержит ценнейший сравнительный анализ греческой и латинской литературы.
С "Наставлениями оратору" познакомились большинство ученых Возрождения, после того как в 1416 была обнаружена полная рукопись этого сочинения.

(Современный словарь-справочник: Античный мир. Cост. М.И.Умнов. М.: Олимп, АСТ, 2000)