Да, представь себе, сидит! -- И Малыш с торжествующим
видом поглядел по сторонам.
Только бы они поскорее пообедали, и тогда они увидят...
-- Нам было бы очень приятно познакомиться с Карлсоном, --
сказала мама.
-- Карлсон тоже так думает! -- ответил Малыш.
Наконец доели компот. Мама поднялась из-за стола. Настал
решающий миг.
-- Пойдемте все, -- предложил Малыш.
-- Тебе не придется нас упрашивать, -- сказала Бетан.
-- Я не успокоюсь, пока не увижу этого самого Карлсона.
Малыш шел впереди.
-- Только исполните, что обещали, -- сказал он, подойдя к
двери своей комнаты. -- Ни слова о паровой машине!
Затем он нажал дверную ручку и открыл дверь. Карлсона в
комнате не было. На этот раз по-настоящему не было. Нигде. Даже
в постели Малыша не шевелился маленький комок.
Зато на полу возвышалась башня из кубиков. Очень высокая
башня. И хотя Карлсон мог бы, конечно, построить из кубиков
подъемные краны и любые другие вещи, на этот раз он просто
ставил один кубик на другой, так что в конце концов получилась
длинная-предлинная, узкая башня, которая сверху была увенчана
чем-то, что явно должно было изображать купол: на самом верхнем
кубике лежала маленькая круглая мясная тефтелька.

КАРЛСОН ИГРАЕТ В ПАЛАТКУ

Да, это была для Малыша очень тяжелая минута. Маме,
конечно, не понравилось, что ее тефтелями украшают башни из
кубиков, и она не сомневалась, что это была работа Малыша.
-- Карлсон, который живет на крыше... -- начал было Малыш,
но папа строго прервал его:
-- Вот что, Малыш: мы больше не хотим слушать твои выдумки
про Карлсона!
Боссе и Бетан рассмеялись.
-- Ну и хитрец же этот Карлсон! -- сказала Бетан. -- Он
скрывается как раз в ту минуту, когда мы приходим.
Огорченный Малыш съел холодную тефтельку и собрал свои
кубики. Говорить о Карлсоне сейчас явно не стоило.
Но как нехорошо поступил с ним Карлсон, как нехорошо!
-- А теперь мы пойдем пить кофе и забудем про Карлсона, --
сказал папа и в утешение потрепал Малыша по щеке.
Кофе пили всегда в столовой у камина. Так было и сегодня
вечером, хотя на дворе стояла теплая, ясная весенняя погода и
липы на улице уже оделись маленькими клейкими зелеными
листочками. Малыш не любил кофе, но зато очень любил сидеть вот
так с мамой, и папой, и Боссе, и Бетан перед огнем, горящим в
камине...
-- Мама, отвернись на минутку, -- попросил Малыш, когда
мама поставила на маленький столик перед камином поднос с
кофейником.
-- Зачем?
-- Ты же не можешь видеть, как я грызу сахар, а я сейчас
возьму кусок, -- сказал Малыш.
Малышу надо было чем-то утешиться. Он был очень огорчен,
что Карлсон удрал. Ведь действительно нехорошо так поступать --
вдруг исчезнуть, ничего не оставив, кроме башни из кубиков, да
еще с мясной тефтелькой наверху!
Малыш сидел на своем любимом месте у камина -- так близко
к огню, как только возможно.
Вот эти минуты, когда вся семья после обеда пила кофе,
были, пожалуй, самыми приятными за весь день. Тут можно было
спокойно поговорить с папой и с мамой, и они терпеливо
выслушивали Малыша, что не всегда случалось в другое время.
Забавно было следить за тем, как Боссе и Бетан подтрунивали
друг над другом и болтали о "зубрежке". "Зубрежкой", должно
быть, назывался другой, более сложный способ приготовления
уроков, чем тот, которому учили Малыша в начальной школе.
Малышу тоже очень хотелось рассказать о своих школьных делах,
но никто, кроме мамы и папы, этим не интересовался. Боссе и
Бетан только смеялись над его рассказами, и Малыш замолкал --
он боялся говорить то, над чем так обидно смеются. Впрочем,
Боссе и Бетан старались не дразнить Малыша, потому что он им
отвечал тем же. А дразнить Малыш умел прекрасно, -- да и как
может быть иначе, когда у тебя такой брат, как Боссе, и такая
сестра, как Бетан!
-- Ну, Малыш, -- спросила мама, -- ты уже выучил уроки?
Нельзя сказать, чтобы такие вопросы были Малышу по душе,
но раз уж мама так спокойно отнеслась к тому, что он съел кусок
сахару, то и Малыш решил мужественно выдержать этот неприятный
разговор.
-- Конечно, выучил, -- хмуро ответил он.
Все это время Малыш думал только о Карлсоне. И как это
люди не понимают, что пока он не узнает, куда исчез Карлсон,
ему не до уроков!
-- А что вам задали? -- спросил папа.
Малыш окончательно рассердился. Видно, этим разговорам
сегодня конца не будет. Ведь не затем же они так уютно сидят
сейчас у огня, чтобы только и делать, что говорить об уроках!
-- Нам задали алфавит, -- торопливо ответил он, -- целый
длиннющий алфавит. И я его знаю: сперва идет "А", а потом все
остальные буквы.
Он взял еще кусок сахару и снова принялся думать о
Карлсоне. Пусть себе болтают о чем хотят, а он будет думать
только о Карлсоне.
От этих мыслей его оторвала Бетан:
-- Ты что, не слышишь, Малыш? Хочешь заработать двадцать
пять эре?
(эре - мелкая монета в Швеции)
Малыш не сразу понял, что она ему говорит. Конечно, он был
не прочь заработать двадцать пять эре. Но все зависело от того,
что для этого надо сделать.
-- Двадцать пять эре -- это слишком мало, -- твердо сказал
он. -- Сейчас ведь такая дороговизна... Как ты думаешь, сколько
стоит, например, пятидесятиэровый стаканчик мороженого?
-- Я думаю, пятьдесят эре, -- хитро улыбнулась Бетан.
-- Вот именно, -- сказал Малыш. -- И ты сама прекрасно
понимаешь, что двадцать пять эре -- это очень мало.
-- Да ты ведь даже не знаешь, о чем идет речь, -- сказала
Бетан. -- Тебе ничего не придется делать. Тебе нужно будет
только кое-чего не делать.
-- А что я должен буду не делать?
-- Ты должен будешь в течение всего вечера не переступать
порога столовой.
-- Понимаешь, придет Пелле, новое увлечение Бетан, --
сказал Боссе.
Малыш кивнул. Ну ясно, ловко они все рассчитали: мама с
папой пойдут в кино, Боссе -- на футбольный матч, а Бетан со
своим Пелле проворкуют весь вечер в столовой. И лишь он, Малыш,
будет изгнан в свою комнату, да еще за такое ничтожное
вознаграждение, как двадцать пять эре... Вот как к нему
относятся в семье!
-- А какие уши у твоего нового увлечения? Он что, такой же
лопоухий, как и тот, прежний?
Это было сказано специально для того, чтобы позлить Бетан.
-- Вот, слышишь, мама? -- сказала она. -- Теперь ты сама
понимаешь, почему мне нужно убрать отсюда Малыша. Кто бы ко мне
ни пришел -- он всех отпугивает!
-- Он больше не будет так делать, -- неуверенно сказала
мама; она не любила, когда ее дети ссорились.
-- Нет, будет, наверняка будет! -- стояла на своем Бетан.
-- Ты что, не помнишь, как он выгнал Клааса? Он уставился на
него и сказал: "Нет, Бетан, такие уши одобрить невозможно".
Ясно, что после этого Клаас и носа сюда не кажет.
-- Спокойствие, только спокойствие! -- проговорил Малыш
тем же тоном, что и Карлсон. -- Я останусь в своей комнате, и
притом совершенно бесплатно. Если вы не хотите меня видеть, то
и ваших денег мне не нужно.
-- Хорошо, -- сказала Бетан. -- Тогда поклянись, что я не
увижу тебя здесь в течение всего вечера.
-- Клянусь! -- сказал Малыш. -- И поверь, что мне вовсе не
нужны все твои Пелле. Я сам готов заплатить двадцать пять эре,
только бы их не видеть.
И вот мама с папой отправились в кино, а Боссе умчался на
стадион. Малыш сидел в своей комнате, и притом совершенно
бесплатно. Когда он приоткрывал дверь, до него доносилось
невнятное бормотание из столовой -- там Бетан болтала со своим
Пелле. Малыш постарался уловить, о чем они говорят, но это ему
не удалось. Тогда он подошел к окну и стал вглядываться в
сумерки. Потом посмотрел вниз, на улицу, не играют ли там
Кристер и Гунилла. У подъезда возились мальчишки, кроме них, на
улице никого не было. Пока они дрались, Малыш с интересом
следил за ними, но, к сожалению, драка быстро кончилась, и ему
опять стало очень скучно.
И тогда он услышал божественный звук. Он услышал, как
жужжит моторчик, и минуту спустя Карлсон влетел в окно.
-- Привет, Малыш! -- беззаботно произнес он.
-- Привет, Карлсон! Откуда ты взялся?
-- Что?.. Я не понимаю, что ты хочешь сказать.
-- Да ведь ты исчез и как раз в тот момент, когда я
собирался тебя познакомить с моими мамой и папой. Почему ты
удрал?
Карлсон явно рассердился. Он подбоченился и воскликнул:
-- Нет, в жизни не слыхал ничего подобного! Может быть, я
уже не имею права взглянуть, что делается у меня дома? Хозяин
обязан следить за своим домом. Чем я виноват, что твои мама и
папа решили познакомиться со мной как раз в тот момент, когда я
должен был заняться своим домом? Карлсон оглядел комнату.
-- А где моя башня? Кто разрушил мою прекрасную башню и
где моя тефтелька? Малыш смутился.
-- Я не думал, что ты вернешься, -- сказал он.
-- Ах, так! -- закричал Карлсон. -- Лучший в мире
строитель воздвигает башню, и что же происходит? Кто ставит
вокруг нее ограду? Кто следит за тем, чтобы она осталась стоять
во веки веков? Никто! Совсем наоборот: башню ломают, уничтожают
да к тому же еще и съедают чужую тефтельку!
Карлсон отошел в сторону, присел на низенькую скамеечку и
надулся.
-- Пустяки, -- сказал Малыш, -- дело житейское! -- И он
махнул рукой точно так же, как это делал Карлсон. -- Есть из-за
чего расстраиваться!..
-- Тебе хорошо рассуждать! -- сердито пробурчал Карлсон.
-- Сломать легче всего. Сломать и сказать, что это, мол, дело
житейское и не из-за чего расстраиваться. А каково мне,
строителю, который воздвиг башню вот этими бедными маленькими
руками! И Карлсон ткнул свои пухленькие ручки прямо в нос
Малышу. Потом он снова сел на скамеечку и надулся пуще
прежнего.
-- Я просто вне себя, -- проворчал он, -- ну просто выхожу
из себя!
Малыш совершенно растерялся. Он стоял, не зная, что
предпринять. Молчание длилось долго.
В конце концов Карлсон сказал грустным голосом:
-- Если я получу какой-нибудь небольшой подарок, то, быть
может, опять повеселею. Правда, ручаться я не могу, но,
возможно, все же повеселею, если мне что-нибудь подарят...
Малыш подбежал к столу и начал рыться в ящике, где у него
хранились самые драгоценные вещи: коллекция марок, разноцветные
морские камешки, цветные мелки и оловянные солдатики.
Там же лежал и маленький электрический фонарик. Малыш им
очень дорожил.
-- Может быть, тебе подарить вот это? -- сказал он.
Карлсон метнул быстрый взгляд на фонарик и оживился:
-- Вот-вот, что-то в этом роде мне и нужно, чтобы у меня
исправилось настроение. Конечно, моя башня была куда лучше, но,
если ты мне дашь этот фонарик, я постараюсь хоть немножко
повеселеть.
-- Он твой, -- сказал Малыш.
-- А он зажигается? -- с сомнением спросил Карлсон,
нажимая кнопку. -- Ура! Горит! -- вскричал он, и глаза его тоже
загорелись. -- Подумай только, когда темными осенними вечерами
мне придется идти к своему маленькому домику, я зажгу этот
фонарик. Теперь я узко не буду блуждать в потемках среди труб,
-- сказал Карлсон и погладил фонарик.
Эти слова доставили Малышу большую радость, и он мечтал
только об одном -- хоть раз погулять с Карлсоном по крышам и
поглядеть, как этот фонарик будет освещать им путь в темноте.
-- Ну, Малыш, вот я и снова весел! Зови своих маму и папу,
и мы познакомимся.
-- Они ушли в кино, -- сказал Малыш.
-- Пошли в кино, вместо того чтобы встретиться со мной? --
изумился Карлсон.
-- Да, все ушли. Дома только Бетан и ее новое увлечение.
Они сидят в столовой, но мне туда нельзя заходить.
-- Что я слышу! -- воскликнул Карлсон. -- Ты не можешь
пойти куда хочешь? Ну, этого мы не потерпим. Вперед!..
-- Но ведь я поклялся... -- начал было Малыш.
-- А я поклялся, -- перебил его Карлсон, -- что если
замечу какую-нибудь несправедливость, то в тот же миг, как
ястреб, кинусь на нее... Он подошел и похлопал Малыша по плечу:
-- Что же ты обещал?
-- Я обещал, что меня весь вечер не увидят в столовой.
-- Тебя никто и не увидит, -- сказал Карлсон. -- А ведь
тебе небось хочется посмотреть на новое увлечение Бетан?
-- По правде говоря, очень! -- с жаром ответил Малыш. --
Прежде она дружила с мальчиком, у которого уши были оттопырены.
Мне ужасно хочется поглядеть, какие уши у этого.
-- Да и я бы охотно поглядел на его уши, -- сказал
Карлсон. -- Подожди минутку! Я сейчас придумаю какую-нибудь
штуку. Лучший в мире мастер на всевозможные проказы -- это
Карлсон, который живет на крыше. -- Карлсон внимательно
огляделся по сторонам. -- Вот то, что нам нужно! -- воскликнул
он, указав головой на одеяло. -- Именно одеяло нам и нужно. Я
не сомневался, что придумаю какую-нибудь штуку...
-- Что же ты придумал? -- спросил Малыш.
-- Ты поклялся, что тебя весь вечер не увидят в столовой?
Так? Но, если ты накроешься одеялом, тебя ведь никто и не
увидит.
-- Да... но... -- попытался возразить Малыш.
-- Никаких "но"! -- резко оборвал его Карлсон. -- Если ты
будешь накрыт одеялом, увидят одеяло, а не тебя. Я тоже буду
накрыт одеялом, поэтому и меня не увидят. Конечно, для Бетан
нет худшего наказания. Но поделом ей, раз она такая глупая...
Бедная, бедная малютка Бетан, так она меня и не увидит!
Карлсон стащил с кровати одеяло и накинул его себе на
голову.
-- Иди сюда, иди скорей ко мне, -- позвал он Малыша. --
Войди в мою палатку.
Малыш юркнул под одеяло к Карлсону, и они оба радостно
захихикали.
-- Ведь Бетан ничего не говорила о том, что она не хочет
видеть в столовой палатку. Все люди радуются, когда видят
палатку. Да еще такую, в которой горит огонек! -- И Карлсон
зажег фонарик.
Мальш не был уверен, что Бетан уж очень обрадуется, увидев
палатку. Но зато стоять рядом с Карлсоном в темноте под одеялом
и светить фонариком было так здорово, так интересно, что просто
дух захватывало.
Малыш считал, что можно с тем же успехом играть в палатку
в его комнате, оставив в покое Бетан, но Карлсон никак не
соглашался.
-- Я не могу мириться с несправедливостью, -- сказал он.
-- Мы пойдем в столовую, чего бы это ни стоило!
И вот палатка начала двигаться к двери. Малыш шел вслед за
Карлсоном. Из-под одеяла показалась маленькая пухлая ручка и
тихонько отворила дверь. Палатка вышла в прихожую, отделенную
от столовой плотной занавесью.
-- Спокойствие, только спокойствие! -- прошептал Карлсон.
Палатка неслышно пересекла прихожую и остановилась у
занавеси. Бормотание Бетан и Пелле слышалось теперь явственнее,
но все же слов нельзя было разобрать. Лампа в столовой не
горела. Бетан и Пелле сумерничали -- видимо, им было достаточно
света, который проникал через окно с улицы.
-- Это хорошо, -- прошептал Карлсон. -- Свет моего
фонарика в потемках покажется еще ярче. Но пока он на всякий
случай погасил фонарик. -- Мы появимся, как радостный,
долгожданный сюрприз... -- И Карлсон хихикнул под одеялом.
Тихо-тихо палатка раздвинула занавесь и вошла в столовую.
Бетан и Пелле сидели на маленьком диванчике у противоположной
стены. Тихо-тихо приближалась к ним палатка.
-- Я тебя сейчас поцелую, Бетан, -- услышал Малыш хриплый
мальчишечий голос.
Какой он чудной, этот Пелле!
-- Ладно, -- сказала Бетан, и снова наступила тишина.
Темное пятно палатки бесшумно скользило по полу; медленно
и неумолимо надвигалось оно на диван. До дивана оставалось
всего несколько шагов, но Бетан и Пелле ничего не замечали. Они
сидели молча.
-- А теперь ты меня поцелуй, Бетан, -- послышался робкий
голос Пелле.
Ответа так и не последовало, потому что в этот момент
вспыхнул яркий свет фонарика, который разогнал серые сумеречные
тени и ударил Пелле в лицо. Пелле вскочил, Бетан вскрикнула. Но
тут раздался взрыв хохота и топот ног, стремительно удаляющихся
по направлению к прихожей.
Ослепленные ярким светом, Бетан и Пелле не могли ничего
увидеть, зато они услышали смех, дикий, восторженный смех,
который доносился из-за занавеси.
-- Это мой несносный маленький братишка, -- объяснила
Бетан. -- Ну, сейчас я ему задам!
Малыш надрывался от хохота.
-- Конечно, она тебя поцелует! -- крикнул он -- Почему бы
ей тебя не поцеловать? Бетан всех целует, это уж точно.
Потом раздался грохот, сопровождаемый новым взрывом смеха.
-- Спокойствие, только спокойствие! -- прошептал Карлсон,
когда во время своего стремительного бегства они вдруг
споткнулись и упали на пол.
Малыш старался быть как можно более спокойным, хотя смех
так и клокотал в нем: Карлсон свалился прямо на него, и Малыш
уже не разбирал, где его ноги, а где ноги Карлсона. Бетан могла
их вот-вот настичь, поэтому они поползли на четвереньках. В
панике ворвались они в комнату Малыша как раз в тот момент,
когда Бетан уже норовила их схватить.
-- Спокойствие, только спокойствие! -- шептал под одеялом
Карлсон, и его коротенькие ножки стучали по полу, словно
барабанные палочки. -- Лучший в мире бегун -- это Карлсон,
который живет на крыше! -- добавил он, едва переводя дух.
Малыш тоже умел очень быстро бегать, и, право, сейчас это
было необходимо. Они спаслись, захлопнув дверь перед самым
носом Бетан. Карлсон торопливо повернул ключ и весело
засмеялся, в то время как Бетан изо всех сил колотила в дверь.
-- Подожди, Малыш, я еще доберусь до тебя! -- сердито
крикнула она.
-- Во всяком случае, меня никто не видел! -- ответил Малыш
из-за двери, и до Бетан снова донесся смех.
Если бы Бетан не так сердилась, она бы услышала, что
смеются двое.

КАРЛСОН ДЕРЖИТ ПАРИ

Однажды Малыш вернулся из школы злой, с шишкой на лбу.
Мама хлопотала на кухне. Увидев шишку, она, как и следовало
ожидать, огорчилась.
-- Бедный Малыш, что это у тебя на лбу? -- спросила мама и
обняла его.
-- Кристер швырнул в меня камнем, -- хмуро ответил Малыш.
-- Камнем? Какой противный мальчишка! -- воскликнула мама.
-- Что же ты сразу мне не сказал? Малыш пожал плечами:
-- Что толку? Ведь ты не умеешь кидаться камнями. Ты даже
не сможешь попасть камнем в стену сарая.
-- Ах ты глупыш! Неужели ты думаешь, что я стану бросать
камни в Кристера?
-- А чем же еще ты хочешь в него бросить? Ничего другого
тебе не найти, во всяком случае, ничего более подходящего, чем
камень.
Мама вздохнула. Было ясно, что не один Кристер при случае
швыряется камнями. Ее любимец был ничуть не лучше. Как это
получается, что маленький мальчик с такими добрыми голубыми
глазами -- драчун?
-- Скажи, а нельзя ли вообще обойтись без драки? Мирно
можно договориться о чем угодно. Знаешь, Малыш, ведь,
собственно говоря, на свете нет такой вещи, о которой нельзя
было бы договориться, если все как следует обсудить.
-- Нет, мама, такие вещи есть. Вот, например, вчера я как
раз тоже дрался с Кристером...
-- И совершенно напрасно, -- сказала мама. -- Вы прекрасно
могли бы разрешить ваш спор словами а не кулаками.
Малыш присел к кухонному столу и обхватил руками свою
разбитую голову.
-- Да? Ты так думаешь? -- спросил он и неодобрительно
взглянул на маму. -- Кристер мне сказал: "Я могу тебя
отлупить". Так он и сказал. А я ему ответил: "Нет, не можешь".
Ну скажи, могли ли мы разрешить наш спор, как ты говоришь,
словами?
Мама не нашлась что ответить, и ей пришлось оборвать свою
умиротворяющую проповедь. Ее драчун сын сидел совсем мрачный, и
она поспешила поставить перед ним чашку горячего шоколада и
свежие плюшки.
Все это Малыш очень любил. Еще на лестнице он уловил
сладостный запах только что испеченной сдобы. А от маминых
восхитительных плюшек с корицей жизнь делалась куда более
терпимой.
Преисполненный благодарности, он откусил кусочек. Пока он
жевал, мама залепила ему пластырем шишку на лбу. Затем она
тихонько поцеловала больное место и спросила:
-- А что вы не поделили с Кристером сегодня?
-- Кристер и Гунилла говорят, что я все сочинил про
Карлсона, который живет на крыше. Они говорят, что это выдумка.
-- А разве это не так? -- осторожно спросила мама.
Малыш оторвал глаза от чашки с шоколадом и гневно
посмотрел на маму.
-- Даже ты не веришь тому, что я говорю! -- сказал он. --
Я спросил у Карлсона, не выдумка ли он...
-- Ну и что же он тебе ответил? -- поинтересовалась мама.
-- Он сказал, что, если бы он был выдумкой, это была бы
самая лучшая выдумка на свете. Но дело в том, что он не
выдумка. -- И Малыш взял еще одну булочку. -- Карлсон считает,
что, наоборот, Кристер и Гунилла -- выдумка. "На редкость
глупая выдумка", -- говорит он. И я тоже так думаю.
Мама ничего не ответила -- она понимала, что бессмысленно
разуверять Малыша в его фантазиях.
-- Я думаю, -- сказала она наконец, -- что тебе лучше
побольше играть с Гуниллой и Кристером и поменьше думать о
Карлсоне.
-- Карлсон, по крайней мере, не швыряет в меня камнями, --
проворчал Малыш и потрогал шишку на лбу. Вдруг он что-то
вспомнил и радостно улыбнулся маме. -- Да, я чуть было не
забыл, что сегодня впервые увижу домик Карлсона!
Но он тут же раскаялся, что сказал это. Как глупо говорить
с мамой о таких вещах!
Однако эти слова Малыша не показались маме более опасными
и тревожными, чем все остальное, что он обычно рассказывал о
Карлсоне, и она беззаботно сказала:
-- Ну что ж, это, вероятно, будет очень забавно.
Но вряд ли мама была бы так спокойна, если бы поняла до
конца, что именно сказал ей Малыш. Ведь подумать только, где
жил Карлсон!
Малыш встал из-за стола сытый, веселый и вполне довольный
жизнью. Шишка на лбу уже не болела, во рту был изумительный
вкус плюшек с корицей, через кухонное окно светило солнце, и
мама выглядела такой милой в своем клетчатом переднике.
Малыш подошел к ней, чмокнул ее полную руку и сказал:
-- Как я люблю тебя, мамочка!
-- Я очень рада, -- сказала мама.
-- Да... Я люблю тебя, потому что ты такая милая.
Затем Малыш пошел к себе в комнату и стал ждать Карлсона.
Они должны были сегодня вместе отправиться на крышу, и, если бы
Карлсон был только выдумкой, как уверяет Кристер, вряд ли Малыш
смог бы туда попасть.
"Я прилечу за тобой приблизительно часа в три, или в
четыре, или в пять, но ни в коем случае не раньше шести", --
сказал ему Карлсон.
Малыш так толком и не понял, когда же, собственно, Карлсон
намеревается прилететь, и переспросил его.
"Уж никак не позже семи, но едва ли раньше восьми...
Ожидай меня примерно к девяти, после того как пробьют часы".
Малыш ждал чуть ли не целую вечность, и в конце концов ему
начало казаться, что Карлсона и в самом деле не существует. И
когда Малыш уже был готов поверить, что Карлсон -- всего лишь
выдумка, послышалось знакомое жужжание, и в комнату влетел
Карлсон, веселый и бодрый.
-- Я тебя совсем заждался, -- сказал Малыш. -- В котором
часу ты обещал прийти?
-- Я сказал приблизительно, -- ответил Карлсон. -- Так оно
и вышло: я пришел приблизительно.
Он направился к аквариуму Малыша, в котором кружились
пестрые рыбки, окунул лицо в воду и стал пить большими
глотками.
-- Осторожно! Мои рыбки! -- крикнул Малыш; он испугался,
что Карлсон нечаянно проглотит несколько рыбок.
-- Когда у человека жар, ему надо много пить, -- сказал
Карлсон. -- И если он даже проглотит две-три или там четыре
рыбки, это пустяки, дело житейское.
-- У тебя жар? -- спросил Малыш.
-- Еще бы! Потрогай. -- И он положил руку Малыша на свой
лоб.
Но Малышу его лоб не показался горячим.
-- Какая у тебя температура? -- спросил он.
-- Тридцать -- сорок градусов, не меньше!
Малыш недавно болел корью и хорошо знал, что значит
высокая температура. Он с сомнением покачал головой:
-- Нет, по-моему, ты не болен.
-- Ух, какой ты гадкий! -- закричал Карлсон и топнул
ногой. -- Что, я уж и захворать не могу, как все люди?
-- Ты хочешь заболеть?! -- изумился Малыш.
-- Конечно. Все люди этого хотят! Я хочу лежать в постели
с высокой-превысокой температурой. Ты придешь узнать, как я
себя чувствую, и я тебе скажу, что я самый тяжелый больной в
мире. И ты меня спросишь, не хочу ли я чего-нибудь, и я тебе
отвечу, что мне ничего не нужно. Ничего, кроме огромного торта,
нескольких коробок печенья, горы шоколада и
большого-пребольшого куля конфет!
Карлсон с надеждой посмотрел на Малыша, но тот стоял
совершенно растерянный, не зная, где он сможет достать все,
чего хочет Карлсон.
-- Ты должен стать мне родной матерью, -- продолжал
Карлсон. -- Ты будешь меня уговаривать выпить горькое лекарство
и обещаешь мне за это пять эре. Ты обернешь мне горло теплым
шарфом. Я скажу, что он кусается, и только за пять эре
соглашусь лежать с замотанной шеей.
Малышу очень захотелось стать Карлсону родной матерью, а
это значило, что ему придется опустошить свою копилку. Она
стояла на книжной полке, прекрасная и тяжелая. Малыш сбегал на
кухню за ножом и с его помощью начал доставать из копилки
пятиэровые монетки. Карлсон помогал ему с необычайным усердием
и ликовал по поводу каждой монеты, которая выкатывалась на
стол. Попадались монеты в десять и двадцать пять эре, но
Карлсона больше всего радовали пятиэровые монетки.
Малыш помчался в соседнюю лавочку и купил на все деньги
леденцов, засахаренных орешков и шоколаду. Когда он отдал
продавцу весь свой капитал, то вдруг вспомнил, что копил эти
деньги на собаку, и тяжело вздохнул. Но он тут же подумал, что
тот, кто решил стать Карлсону родной матерью, не может
позволить себе роскошь иметь собаку.
Вернувшись домой с карманами, набитыми сластями, Малыш
увидел, что в столовой вся семья -- и мама, и папа, и Бетан, и
Боссе -- пьет послеобеденный кофе. Но у Малыша не было времени
посидеть с ними. На мгновение ему в голову пришла мысль
пригласить их всех к себе в комнату, чтобы познакомить наконец
с Карлсоном. Однако, хорошенько подумав, он решил, что сегодня
этого делать не стоит, -- ведь они могут помешать ему
отправиться с Карлсоном на крышу. Лучше отложить знакомство до
другого раза.
Малыш взял из вазочки несколько миндальных печений в форме
ракушек -- ведь Карлсон сказал, что печенья ему тоже хочется,

«Надо поговорить об этом с Карлсоном, и как можно скорее!» - решил про себя Малыш.

Но Карлсон появился только к обеду. На этот раз он не влетел в окно, а бешено затрезвонил во входную дверь. Малыш побежал открывать.

Ой, как здорово, что ты пришёл! - начал Малыш, но Карлсон не стал его слушать. Он двинулся, прямым ходом на кухню к фрекен Бок.

Что ты стряпаешь? - спросил он. - Такое же жёсткое мясо, как обычно? Или ты учитываешь вставные челюсти?

Фрекен Бок стояла у плиты и пекла блины, чтобы подать дяде Юлиусу что-нибудь более лёгкое, чем цыплёнок, а когда она услышала голос Карлсона за спиной, то так резко обернулась, что выплеснула на плиту целый половник жидкого теста.

Послушай, ты! - в гневе закричала она. - Как тебе только не стыдно! Как это у тебя хватает совести приходить сюда! Как ты можешь глядеть мне в лицо, бессовестный булочный воришка!

Карлсон прикрыл лицо двумя пухленькими ручками и лукаво поглядел на неё в щёлочку между пальцами.

Нет, ничего, глядеть можно, но только осторожно, - сказал он. - Конечно, ты не первая в мире красавица, но ведь ко всему можно привыкнуть, так что ничего, сойдёт, могу и поглядеть! Ведь главное, что ты милая… Дай мне блинка!

Фрекен Бок окинула Карлсона безумным взглядом, а потом обратилась к Малышу: - Разве твоя мама предупредила меня, что этот мальчик будет у нас обедать? Неужели она так распорядилась?

Малыш постарался ответить как можно более уклончиво, но дружелюбно:

Во всяком случае, мама считает… что Карлсон…

Отвечай, да или нет, - прервала его фрекен Бок. - Твоя мама сказала, что Карлсон должен у нас обедать?

Во всяком случае, она хотела… - снова попытался уйти от прямого ответа Малыш, но фрекен Бок прервала его жёстким окриком:

Я сказала, отвечай - да или нет! На простой вопрос всегда можно ответить «да» или «нет», по-моему, это не трудно.

Представь себе, трудно, - вмешался Карлсон. - Я сейчас задам тебе простой вопрос, и ты сама в этом убедишься. Вот, слушай! Ты перестала пить коньяк по утрам, отвечай - да или нет?

У фрекен Бок перехватило дыхание, казалось, она вот-вот упадёт без чувств. Она хотела что-то сказать, но не могла вымолвить ни слова.

Ну вот вам, - сказал Карлсон с торжеством. - Повторяю свой вопрос: ты перестала пить коньяк по утрам?

Да, да, конечно, - убеждённо заверил Малыш, которому так хотелось помочь фрекен Бок.

Но тут она совсем озверела.

Нет! - закричала она, совсем потеряв голову.

Малыш покраснел и подхватил, чтобы её поддержать:

Нет, нет, не перестала!

Жаль, жаль, - сказал Карлсон. - Пьянство к добру не приводит.

Силы окончательно покинули фрекен Бок, и она в изнеможении опустилась на стул. Но Малыш нашёл наконец нужный ответ.

Она не перестала пить, потому что никогда не начинала, понимаешь? - сказал он, обращаясь к Карлсону.

Но меньше всего на свете фрекен Бок была расположена дать Карлсону блинов. Она с диким воплем вскочила со стула и широко распахнула дверь кухни.

Вон! - закричала она. - Вон!

И Карлсон пошёл к двери. Пошёл с высоко поднятой головой.

Ухожу, - заявил он. - Ухожу с радостью. Не ты одна умеешь печь блины!

После ухода Карлсона фрекен Бок несколько минут сидела молча. Но когда немного отошла, она с тревогой поглядела на часы.

А твоего дяди Юлиуса всё нет и нет! - вздохнула она. - Подумай, как давно он ушёл! Боюсь, не случилось ли чего. Ведь он, наверное, плохо знает Стокгольм.

Малышу передалась её тревога.

Да, он, может, заблудился…

Тут как раз раздался телефонный звонок.

Наверное, это дядя Юлиус! - воскликнул Малыш. - Звонит, чтобы сказать, что не знает, как попасть домой.

Фрекен Бок метнулась в прихожую, где был телефон, Малыш - за ней.

Но звонил не дядя Юлиус - это Малыш понял, как только услышал, что фрекен Бок говорит обычным ворчливым тоном:

Да, да! Это ты, Фрида? Ну, как поживаешь? Ещё не бросила свои глупости?

Малыш не хотел слушать чужие разговоры, поэтому он пошёл к себе в комнату и взял книгу, чтобы почитать, но до него доносилось бормотание из прихожей, и конца этому не было.

Малыш был голоден. Он догадывался, что рано или поздно это раздражающее его бормотание прекратится, и дядя Юлиус придёт домой, и они смогут наконец сесть за стол. Но он хотел обедать немедленно, никого не дожидаясь. И как только фрекен Бок положила трубку, он выскочил в прихожую, чтобы ей это сказать.

Что ж, могу тебя накормить, - сказала она милостиво и повела его на кухню. Но у дверей она остановилась как вкопанная. Её дородная фигура занимала весь проём двери, поэтому Малыш ничего не увидел. Он услышал только её гневный вопль, а когда он всё же высунул голову из-за её юбки, потому что ему не терпелось узнать, в чём дело, то увидел Карлсона.

Карлсон сидел за столом и преспокойно ел один блин за другим.

Малыш испугался, что фрекен Бок захочет убить Карлсона - во всяком случае, вид у неё был такой. Но она только ринулась вперёд и схватила тарелку с блинами.

Ты… ты… ты ужасный мальчишка! - кричала она.

Тогда Карлсон стукнул её легонько по пальцам и сказал:

Не трогай мои блины! Я их честно купил у Линдбергов за пять эре.

Он широко распахнул свою пасть и отправил туда сразу кипу блинов.

Я же сказал, что не только ты одна умеешь печь блины. Найти блины очень просто: где чад, там и блины.

Малыш снова пожалел фрекен Бок, потому что она никак не могла прийти в себя.

А где… где… где же тогда мои блины? - простонала она и поглядела на плиту. Там стояло её блюдо из-под блинов, но оно было совершенно пустым. И домомучительница снова пришла в ярость. - Противный мальчишка! - завопила она. - Ты их тоже съел!

Вовсе нет! - сказал Карлсон возмущённо. - Поблагодари меня, что я этого не сделал. А ты только и умеешь, что меня обвинять.

В эту минуту на лестнице послышались шаги. Наконец-то идёт дядя Юлиус. Малыш был рад, что дядя Юлиус не заблудился в лабиринте улиц. А кроме того, его приход положит конец перебранке.

Прекрасно! - сказал Малыш. - Он, значит, нашёл дорогу домой.

Это я позаботился о том, чтобы он мог идти по следу, иначе он никогда бы не дошёл, - сказал Карлсон.

По какому такому следу? - удивился Малыш. - А по такому, какой я оставил, - сказал Карлсон. - Потому что я самый заботливый в мире!

Но тут раздался звонок, фрекен Бок торопливо пошла открывать дверь, и Малыш тоже побежал встречать дядю Юлиуса.

Добро пожаловать домой, - торжественно сказала фрекен Бок.

Мы уже думали, что ты заблудился, - сказал Малыш.

Но дядя Юлиус не ответил ни фрекен Бок, ни Малышу, а строго спросил:

Объясните мне, почему во всём доме на каждой дверной ручке висят блины?

И он с подозрением поглядел на Малыша, а Малыш пробормотал в испуге:

Может, это гном?

И побежал на кухню спросить Карлсона, что он по этому поводу думает.

Но Карлсона в кухне уже не было. Там стояли два пустых блюда, а на клеёнке темнела одинокая лужица варенья.

Дяде Юлиусу, Малышу и фрекен Бок пришлось удовольствоваться пудингом. И он оказался совсем недурён.

Малыш сбегал за ним в молочную. Он не возражал, когда его послали, потому что ему хотелось посмотреть, как выглядят дверные ручки, когда на них висят блины.

Но на дверных ручках никаких блинов уже не было. Он обежал все лестницы и нигде не увидел ни одного блина. Он уже решил, что дядя Юлиус всё это выдумал, но вдруг понял, в чём дело… На последней ступеньке сидел Карлсон. Он ел блины.

Хороши блиночки, но службу свою они уже сослужили, - сказал он. - А дядя Юлиус больше не заблудится, он теперь знает дорогу. Набив рот, он фыркнул от возмущения. - Какая она всё же несправедливая, ваша домомучительница! Сказала, что я съел её блины, а я был невинен как младенец. Из-за неё приходится теперь лопать и вот эти!

Малыш не мог не рассмеяться.

Ты лучший в мире поедатель блинов, Карлсон, - сказал он, но вдруг что-то вспомнил и сразу стал серьёзным. - Вероятно, они попытаются сегодня ночью поймать тебя. Понимаешь ли ты, что это значит?

Карлсон облизал свои жирные пальцы и издал тихое радостное урчание.

Это значит, что мы проведём весёлый вечер, - сказал он. - Гей-гоп! Гей-гоп!

Карлсон - лучший в мире специалист по храпу

Медленно сгущались сумерки. Весь день Карлсон отсутствовал. Видно, он хотел, чтобы домомучительница как следует отошла после «курощения блинами».

Малыш пошёл с дядей Юлиусом в железнодорожный музей. Дядя Юлиус очень любил этот музей, и Малыш тоже. А потом они вернулись домой и поужинали вместе с фрекен Бок. Всё шло чин чином - Карлсон не показывался. Но когда Малыш отправился в свою комнату, его там ждал Карлсон.

По правде говоря, Малыш ему даже не обрадовался.

Ой, до чего же ты неосторожный! - сказал он. - Зачем ты сегодня прилетел?

Как ты можешь задавать такие глупые вопросы? - удивился Карлсон. - Да потому, что я собираюсь у тебя ночевать, разве это не понятно?

Малыш вздохнул. Весь день он ломал себе голову, как уберечь Карлсона от Филле и Рулле. Может, надо позвонить в полицию? Нет, это не годится, потому что тогда обязательно придётся объяснять, почему Филле и Рулле хотят поймать Карлсона, а это просто опасно.

А вот Карлсон не ломал себе голову и не боялся. Он стоял у окна и с невозмутимым спокойствием выкапывал персиковую косточку, чтобы очередной раз выяснить, насколько она проросла за сутки. Но Малыш был в самом деле очень напуган.

Я просто не знаю, что нам делать, - сказал он.

Это ты про Филле и Рулле? - спросил Карлсон. - Зато я знаю. Есть три способа воздействия - курощение, дуракаваляние и озверение, и я собираюсь применить их все.

Малыш считал, что лучше всего притаиться. Он надеялся, что Карлсон просидит эту ночь у себя в домике на крыше, что он притаится как мышь. Но Карлсон ему сказал, что из всех дурных советов, которые ему давали, этот самый худший.

Однако Малыш не сдавался. Дядя Юлиус подарил ему кулёк карамелек, и он рассчитывал, что с его помощью ему удастся переубедить Карлсона. Он помахал кульком перед самым носом Карлсона, чтобы его соблазнить, и сказал не без задней мысли:

Ты получишь весь этот кулёк, если полетишь домой и ляжешь спать.

Но Карлсон отпихнул руку Малыша.

Фу, до чего же ты противный! - воскликнул он. - Мне не нужны твои паршивые карамельки. Не воображай только, что я хочу их получить!

Он печально скривил рот, отошёл, забился в дальний угол и сел на скамеечку.

Я и не знал, что ты такой противный, - сказал он. - Так я не играю.

Малыш пришёл в отчаяние. Ничего более ужасного, чем «так я не играю», быть не могло! Малыш тут же попросил прощения и постарался снова развеселить Карлсона, но ничего не получалось. Карлсон дулся. Он был упрям.

Ну, я просто не знаю, что ещё можно сделать, - сказал в конце концов Малыш в полном отчаянии.

Я зато знаю, - сказал Карлсон. - Конечно, не наверняка, но вполне возможно, что я буду играть, если ты сделаешь мне что-нибудь приятное… да, пожалуй, сойдёт и кулёк карамелек.

Малыш сунул ему кулёк, и Карлсон согласился с ним играть.

Гей-гоп! - крикнул он. - Ты и представить себе не можешь, что будет! Сейчас приготовим всё, что надо.

«Раз Карлсон останется ночевать, я должен постелить себе на диване», - подумал Малыш и побежал в комнату Боссе, но Карлсон остановил его. Он сказал, что не стоит стелить: сегодня ночью всё равно никто не будет спать.

Никто, кроме домомучительницы и дядюшки, которые, я надеюсь, будут спать мёртвым сном, потому что нам придётся и пошуметь, - пояснил Карлсон.

Дядя Юлиус действительно рано отправился в спальню. Он очень устал - он ведь так плохо спал прошлой ночью и провёл потом весь день на ногах. И фрекен Бок нуждалась в отдыхе после волнений булочного и блинного «курощения». Она тоже рано удалилась к себе, вернее, к Бетан в комнату: мама решила, что фрекен Бок на время их отъезда будет там спать.

Но прежде чем удалиться на покой, они оба, и дядя Юлиус и фрекен Бок, зашли к Малышу пожелать ему спокойной ночи, а Карлсон, услышав их приближение, спрятался в шкаф. Он сам счёл, что так будет умнее.

Дядя Юлиус зевнул и сказал:

Надеюсь, нас опять посетит гном с красным зонтиком и навеет на всех нас сон.

«Можешь не сомневаться», - подумал Малыш, но вслух сказал:

Спокойной ночи, дядя Юлиус, желаю тебе хорошо выспаться! Спокойной ночи, фрекен Бок!

И ты сейчас же ложись. Спокойной ночи, Малыш!

И они оба удалились.

Малыш быстро надел пижаму - на всякий случай, если фрекен Бок или дядя Юлиус вдруг вздумают встать посреди ночи и посмотреть, спит ли он.

Малыш и Карлсон решили обождать, пока фрекен Бок и дядя Юлиус не заснут, поэтому они сели играть в подкидного дурака. Но Карлсон всё время жульничал и хотел только выигрывать - «а то я не играю». И Малыш по возможности давал ему выигрывать, а когда в конце концов тот всё же раз проиграл, то быстро смешал карты и сказал:

Сейчас нам играть некогда, пора приниматься за дело.

За это время дядя Юлиус и фрекен Бок успели уснуть - гном с зонтиком не нарушал их покоя. Карлсон долго ходил от одной двери к другой, прислушиваясь к их храпу.

Знаешь, кто лучший в мире храпун? А ну-ка, угадай! - скомандовал Карлсон, а потом изобразил для Малыша, как храпит дядя Юлиус и как фрекен Бок.

- «Брр-пс-пс» - это дядя Юлиус, а у фрекен Бок храп звучит совсем по-другому: «Брр-аш, бррр-аш!»

Но тут Карлсону вдруг пришла в голову новая мысль: у него всё ещё был большой запас карамелек, хотя он и дал одну Малышу и сам съел десяток, значит, необходимо спрятать кулёк в какое-нибудь надёжное место, чтобы не думать о нём, когда придёт время действовать.

Понимаешь, ведь мы ждём воров, - объяснил он. - У вас нет несгораемого шкафа?

Малыш сказал, что, если бы у них был несгораемый шкаф, он запрятал бы туда прежде всего самого Карлсона, но, к сожалению, несгораемого шкафа у них нет. Карлсон задумался.

Я положу кулёк к дядюшке, - решил он наконец. - Когда они услышат его храп, то подумают, это рычит тигр, и не решатся войти.

Когда он приоткрыл дверь спальни, «брр-пс-пс, брр-пс-пс» зазвучало куда громче и ещё более устрашающе. Карлсон довольно захихикал и исчез с кулёчком в темноте. Малыш стоял и ждал.

Вскоре он вернулся, сжимая в руке вставные челюсти дяди Юлиуса.

Ну что ты, Карлсон! - ужаснулся Малыш. - Зачем ты их взял?

Неужели ты думаешь, что я могу доверить свои карамельки человеку с зубами! - сказал Карлсон. - Представь себе, что дядюшка проснётся ночью и увидит мой кулёчек! Если зубы у него под рукой, он их мигом наденет и начнёт грызть конфеты одну за другой. Но теперь он, к счастью, не сможет этого сделать.

Дядя Юлиус и так никогда в жизни бы этого не сделал, - поручился Малыш. - Он ни за что не взял бы ни одной чужой конфетки.

Дурак, он решил бы, что это его посетила фея из страны сказок и принесла ему гостинцы, - сказал Карлсон.

Да как он мог бы это подумать, раз он сам купил мне эти карамельки? - возмутился Малыш, нс Карлсон не желал ничего слушать.

Кроме того, мне всё равно нужны эти челюсти, - сказал он. - А ещё мне нужна крепкая верёвка.

Малыш сбегал на кухню и принёс верёвку для сушки белья.

А зачем тебе? - спросил Малыш, сгорая от любопытства.

Хочу сделать капкан для воров, - ответил Карлсон. - Наводящий ужас, устрашающий, смертельно опасный капкан для воров.

И он показал, где он собирается его соорудить: в узеньком тамбуре у входной двери, соединённой аркой с прихожей.

Вот именно здесь, и только здесь, - сказал Карлсон.

С каждой стороны арки в прихожей стояло по стулу, и теперь, когда Карлсон приступил к сооружению уникального и весьма хитроумного капкана для воров, он протянул на небольшой высоте от пола несколько раз бельевую верёвку между этими стульями и хорошенько её закрепил. Если кто-нибудь в темноте войдёт в дверь и захочет пройти в прихожую, то обязательно споткнётся об это заграждение и упадёт.

Малыш помнил, как в прошлом году к ним забрались Филле и Рулле, чтобы их обокрасть. Они открыли дверь с помощью длинной проволоки, которую просунули в щель почтового ящика, и подцепили ею «собачку» замка. Наверно, и на этот раз они захотят попасть в квартиру таким же образом. Что ж, будет только справедливо, если они запутаются в протянутой верёвке.

И вообще я зря волнуюсь, - сказал он. - Ведь когда Филле и Рулле начнут возиться у дверей, Бимбо так громко залает, что разбудит весь дом, и они бросятся наутёк.

Карлсон поглядел на Малыша так, словно не верил своим ушам.

Ах вот как? - сказал он строго. - Выходит, я зря делал капкан для воров! Нет, так я не играю. Собаку надо немедленно убрать.

Малыш всерьёз рассердился:

Что ты несёшь! Куда мне её деть! Ты об этом подумал?

Тогда Карлсон сказал, что Бимбо может провести ночь в его домике на крыше. Ляжет на его диванчик, будет себе спать и тихо посапывать. А утром, когда Бимбо проснётся, Карлсон принесёт ему фарш, он обещает. Пусть только Малыш образумится и согласится отправить к нему Бимбо.

Но Малыш не образумился. Он считал, что отсылать Бимбо из дома - безобразие. А кроме того, как здорово, если Филле и Рулле наткнутся на лающую собаку!

Ты хочешь всё испортить… - горько сказал Карлсон. - Никогда не даёшь мне повеселиться вволю! На всё ты говоришь: «Нет, нет, нельзя». Ты мне только мешаешь. Я не могу уже ни курощать, ни низводить, ни валять дурака, ничего не могу! Тебе на всё наплевать, лишь бы твой щенок налаялся всласть и поднял бы ночью переполох.

Да разве ты не понимаешь… - начал было Малыш, но Карлсон его перебил:

Так я не играю! Низводи сам, как умеешь, а я так не играю.

Бимбо сердито заворчал, когда Малыш вынул его из корзинки, потому что ему хотелось спать, и последнее, что увидел Малыш, когда Карлсон вылетел с собакой в руках, были два больших недоумевающих глаза.

Не бойся, Бимбо! Я скоро возьму тебя назад! - кричал Малыш, чтобы утешить не то себя, не то Бимбо.

Карлсон вернулся через несколько минут в прекрасном настроении.

Ха-ха, не мог он это сказать!

Малыш хохотал: он знал, чей Бимбо, и Бимбо это тоже знал.

Что ж, теперь всё в порядке, - сказал Карлсон. Он был доволен. - Ты же понимаешь, что такие добрые друзья, как мы с тобой, должны уступать друг другу: один всегда поступает так, как хочется другому.

Да, конечно, но другим почему-то всегда оказываешься ты! - сказал Малыш со смешком. Он был поражён поведением Карлсона.

Ведь любой человек должен был понять, что в таком положении, в каком был Карлсон, лучше всего спокойно лежать себе ночью на диванчике в своём домике на крыше и предоставить Бимбо возможность спугнуть бешеным лаем Филле и Рулле, если они и вправду вздумают лезть в квартиру. Но Карлсон сделал всё буквально наоборот да ещё внушил Малышу, что так лучше. И Малыш ему охотно поверил, потому что в Малыше тоже жила жажда приключений и он сгорал от желания узнать, как они будут «курощать» на этот раз.

Карлсон спешил: он считал, что Филле и Рулле могут явиться в любую минуту.

Я сейчас устрою нечто такое, что их с самого начала испугает насмерть, - сказал он. - И глупая собака нам здесь совсем не нужна, поверь мне.

Он побежал на кухню и стал рыться в шкафу. Малыш попросил его делать всё потише, потому что фрекен Бок спит в комнате Бетан, прямо за стеной. Карлсон об этом не подумал.

Тогда ты стой на страже! - скомандовал он. - Как перестанешь слышать «брр-ж-ж» или «брр-аш», дай мне как-нибудь незаметно знать. Он задумался, и вдруг ему пришла мысль. - Знаешь, что ты сделаешь? Ты сам начнёшь храпеть, да как можно громче. Вот так: «Гррр-ах-ах, гррр-ах-ах».

Зачем? - недоумевал Малыш.

А вот зачем: если проснётся дядюшка, он решит, что это храпит фрекен Бок, а если проснётся фрекен Бок, она подумает на дядюшку, и ни у кого не возникнет подозрения. Но я-то буду знать, что «гррр-ах-ах» - это значит, ты мне подаёшь сигнал: кто-то из них проснулся, надо быть начеку! И тогда я залезу в шкаф и притаюсь! Ха-ха, угадай, кто лучший в мире проказник?

А если придут Филле и Рулле, что мне тогда делать? - спросил Малыш испуганно, потому что не так уж приятно стоять одному в прихожей, когда залезут воры, а Карлсон будет находиться в другом конце квартиры, на кухне.

Тоже будешь храпеть, - сказал Карлсон, - но иначе. Вот так: «Грр-о-го, рр-ого».

«Запомнить все эти храпы, пожалуй, труднее, чем выучить таблицу умножения», - подумал Малыш. Как легко спутать все эти «брр-пс-пс», «грр-ах-ах», «грр-о-го», но он постарается изо всех сил не ошибиться.

Карлсон порылся на полках, где лежало бельё, и сгрёб в охапку все кухонные полотенца.

Этих полотенец не хватит, - заявил он. - Но, к счастью, ещё есть полотенца в ванной.

Что ты задумал? - допытывался Малыш.

Мумию! - ответил Карлсон. - Вселяющую ужас, устрашающую, смертоносную мумию. Ещё более опасную, чем капкан.

Малыш толком не знал, что такое мумия, но ему помнилось, что это что-то связанное с египетскими пирамидами. Он знал, что в пирамидах хоронили царей и военачальников, они там лежали, словно задубевшие футляры с пустыми глазницами. Папа как-то раз об этом рассказывал. Царей этих и военачальников бальзамировали, как он сказал, чтобы они сохранились точно такими же, какими были при жизни. И их обматывали потом холстинами, как бинтами, сказал папа. «Но Карлсон вряд ли умеет бальзамировать», - подумал Малыш и спросил с удивлением:

Как ты будешь делать мумию?

Запеленаю её в кухонные полотенца как миленькую… Да ты об этом не заботься, - сказал Карлсон. - Стой на страже и выполняй своё дело, а уж со своим я справлюсь.

И Малыш стал на страже. Он прислушивался к звукам, доносящимся из-за дверей: «Брр-пс-пс», «грр-ах-ах». Вроде всё как надо. Но потом дяде Юлиусу приснился, видимо, кошмар, потому что его храп стал звучать так жалобно: «Грр-мм, грр-мм» вместо протяжного «пс-пс-пс». Малыш подумал, не надо ли пойти доложить об этом лучшему в мире специалисту по храпу, который орудовал на кухне, но как раз в тот момент, когда он больше всего забеспокоился, что делать, он услышал чьи-то торопливые шаги по лестнице, потом ужасный грохот и поток ругательств. Это явно сработал капкан воров, значит, Филле и Рулле уже здесь, в квартире. Вместе с этим он обнаружил, к великому своему ужасу, что звуки «грр-ах-грр-ах» совсем смолкли. Ой, что же ему делать? В отчаянии он повторил про себя все звуки, которые ему велел запомнить Карлсон, и в конце концов попытался издать какое-то жалкое «гр-о-го» вперемешку с такими же жалкими «грр-ах», но всё это совсем не было похоже на храп.

Он снова попытался:

Грр-ах, грр-ах…

Заткнись! - донеслось до него откуда-то со стороны капкана, и в темноте он постепенно разглядел очертания чего-то маленького и толстого, что барахталось в натянутых верёвках и отчаянно пыталось выбраться. Это был Карлсон.

Малыш подбежал к нему и, приподняв стулья, помог ему встать. Но Карлсон не сказал ему спасибо. Он был зол как чёрт.

Это ты виноват, - пробурчал он. - Ведь я велел тебе принести полотенце из ванной!

На самом-то деле он оставил Малыша на страже, а сам побежал в ванную, совсем забыв, бедняга, что у него на дороге стоит капкан для воров. Но при чём тут Малыш?

Впрочем, у них не оказалось времени выяснять, кто виноват в случившемся, потому что они оба услышали, как фрекен Бок нажимает ручку своей двери. Нельзя было терять ни секунды.

Исчезни! - зашептал Малыш.

Карлсон помчался на кухню, а сам Малыш скрылся в своей комнате и кинулся на кровать.

Всё это он успел проделать в самый последний момент. Он натянул одеяло на голову и робко попробовал издать негромкий храп «грр-ах», но у него снова не получилось, и он лежал молча и слышал, как фрекен Бок вошла к нему в комнату и подошла к его кровати. Он осторожно чуть приоткрыл глаза и увидел, что она стоит над ним в ночной рубашке, белевшей в темноте, стоит и так пристально вглядывается, что у него всё тело начинает зудеть.

Только не делай вид, что ты спишь, - сказала фрекен Бок, но голос её был не злым. - Тебя тоже разбудил раскат грома?

Да… наверное…

Фрекен Бок с удовлетворением кивнула.

Я весь день чувствовала, что ночью разразится гроза. Было так душно, так парило! Но ты не бойся, - сказала она и погладила Малыша по голове. - Пусть себе грохочет, в городе это совсем не опасно.

Потом она вышла. Малыш долго лежал в кровати, не смея пошевельнуться. Но в конце концов он всё же, тихонько встал. Его очень тревожило, что с Карлсоном, и он неслышно прокрался на кухню.

Первое, что он там увидел, была мумия.

И какая мумия! Она сидела на табуретке, а рядом стоял Карлсон, гордый как лев, и освещал её карманным фонариком, который нашёл в стенном шкафу.

Разве она не хороша? - спросил он.

«Она» - значит, это мумия не царя, а царицы!" - подумал Малыш. Круглая, толстая царица, потому что поверх кухонных полотенец Карлсон обмотал её всеми мохнатыми полотенцами, которые нашёл в ванной. Голова её была скручена из салфеток и тоже обмотана полотенцем, в котором он прорезал большие глаза и обвёл их чёрным ободком. Но главное, у мумии были зубы. Настоящие зубы - зубы дяди Юлиуса. Он засунул их в бахрому салфеток, а для верности прикрепил ещё с обоих концов пластырем. Наводящая ужас, устрашающая, смертоносная мумия! При виде её Малыш содрогнулся.

Почему на ней пластырь? - спросил он.

Она брилась, - объяснил Карлсон и похлопал мумию по щеке. - Гей-гоп, она так походка на мою маму, что я думаю назвать её «Мамочка».

И он схватил мумию в охапку и понёс в прихожую.

Как приятно будет Филле и Рулле встретиться Мамочкой!

Карлсон - лучший в мире ночной проказник

И вот наконец в щель почтового ящика кто-то просунул проволоку. Собственно говоря, Малыш и Карлсон этого не увидели, потому что в тамбуре было темно, хоть глаз выколи, а услышали: раздалось полязгивание и скрежет, так что сомнений быть уже не могло - вот они, долгожданные Филле и Рулле!

Всё это время Малыш и Карлсон просидели на корточках под круглым столиком в прихожей и ждали. Так прошло не меньше часа. Малыш даже задремал. Но он разом проснулся, когда в ящике что-то заскрежетало. Ой, вот сейчас всё начнётся! С него мигом слетел всякий сон, ему было так страшно, что по спине забегали мурашки. Карлсон решил его ободрить.

Гей-гоп! - прошептал он. - Гей-гоп!

Подумать только, что с помощью простой проволочки можно так легко сдвинуть «собачку»! Потом дверь осторожно приоткрыли, и кто-то проскользнул в неё, кто-то был здесь, в тамбуре! У Малыша перехватило дыхание - это и в самом деле было невероятно. Послышались шёпот и тихие шаги… И вдруг раздался грохот - о, что за грохот! - и два приглушённых вскрика. И только тогда Карлсон под столом зажёг свой фонарик и тут же его снова потушил, но на краткий миг луч света упал на наводящую ужас, устрашающую, смертоносную мумию, которая стояла, прислонённая к стене, и в зловещей улыбке скалила зубы - зубы дяди Юлиуса. И снова крики, на этот раз более громкие.

Всё дальнейшее произошло как-то одновременно, и Малыш не смог ни в чём разобраться. Он слышал, как распахнулись двери, - это выскочили из своих комнат дядя Юлиус и фрекен Бок, и тут же он услышал чьи-то шаги в тамбуре. Карлсон потянул Мамочку к себе за поводок, который он надел ей на шею, и она с глухим стуком упала на пол. Потом он услышал, как фрекен Бок несколько раз повернула выключатель, чтобы зажечь свет в прихожей, но он не зажигался, потому что Карлсон выкрутил все пробки на предохранительном щитке на кухне. «Проказничать лучше в темноте», - сказал он. И вот фрекен Бок и дядя Юлиус беспомощно стояли, не зная, как осветить прихожую.

Какая ужасная гроза! - сказала фрекен Бок. - Всё так и грохочет! Неудивительно, что решили выключить электричество.

Разве это гром? - спросил дядя Юлиус. - А я считал, что это нечто совсем другое.

Но фрекен Бок стала его уверять, что это наверняка гром, она не может ошибиться.

Да и что бы это ещё могло быть? - спросила она. - Я думаю, что это опять пришли к нам сказочные существа, нынче ночью у них здесь встреча, - объяснил ей дядя Юлиус.

Собственно говоря, он сказал «шкашошные шушештва», потому что он стал вдруг шепелявить. «Он ведь остался без зубов», - догадался Малыш, но тут же об этом забыл. Он мог думать только о Филле и Рулле. Где они? Убежали? Он не слышал, чтобы хлопнула входная дверь. Вероятнее всего, они стоят где-то в тамбуре, притаившись в темноте, может, спрятались за пальто, висящие на вешалке? О, до чего ж страшно! Малыш придвинулся как можно ближе к Карлсону.

Спокойствие, только спокойствие, - прошептал Карлсон. - Скоро мы их снова поймаем.

Да, конешно, што-то иш двух, - глубокомысленно сказал дядя Юлиус. - Но шить в доме штало невошмошно!

Потом они оба, дядя Юлиус и фрекен Бок, исчезли, каждый в своей комнате, и снова воцарилась полная тишина. Карлсон и Малыш сидели под столом и ждали. «Прошла уже целая вечность», - подумал Малыш. Снова послышалось «брр-пс-пс» и «брр-аш», сперва прерывисто и слабо, но потом эти звуки настолько окрепли, что стало ясно - дядя Юлиус и фрекен Бок опять погрузились в глубокий сон.

И вот тогда притаившиеся в темноте Филле и Рулле снова двинулись в путь. Слышно было их дыхание. Ужас охватил Малыша. И тут они зажгли фонарик - да, представьте себе, у них тоже был фонарик, - и луч света запрыгал по прихожей. Края скатерти свисали низко, но всё же Филле и Рулле легко могли обнаружить под столом их троих - его, Карлсона и Мамочку. Малыш зажмурил глаза, словно он думал, что становится от этого невидимым, и затаил дыхание. Шёпот Филле и Рулле раздавался совсем рядом.

Внимание! Перед вами устаревшая версия сайта!
Чтобы перейти на новую версию - щелкните по любой ссылке слева.

Малыш и Карлсон (продолжение)

Карлсон играет в палатку

Да, это была для Малыша очень тяжёлая минута. Маме, конечно, не понравилось, что её тефтелями украшают башни из кубиков, и она не сомневалась, что это была работа Малыша.

Карлсон, который живёт на крыше... - начал было Малыш, но папа строго прервал его:

Вот что, Малыш: мы больше не хотим слушать твои выдумки про Карлсона! Боссе и Бетан рассмеялись.

Ну и хитрец же этот Карлсон! - сказала Бетан. - Он скрывается как раз в ту минуту, когда мы приходим.

Огорчённый Малыш съел холодную тефтельку и собрал свои кубики. Говорить о Карлсоне сейчас явно не стоило.

Но как нехорошо поступил с ним Карлсон, как нехорошо!

А теперь мы пойдём пить кофе и забудем про Карлсона, - сказал папа и в утешение потрепал Малыша по щеке.

Кофе пили всегда в столовой у камина. Так было и сегодня вечером, хотя на дворе стояла тёплая, ясная весенняя погода и липы на улице уже оделись маленькими клейкими зелёными листочками. Малыш не любил кофе, но зато очень любил сидеть вот так с мамой, и папой, и Боссе, и Бетан перед огнём, горящим в камине...

Мама, отвернись на минутку, - попросил Малыш, когда мама поставила на маленький столик перед камином поднос с кофейником.

Ты же не можешь видеть, как я грызу сахар, а я сейчас возьму кусок, - сказал Малыш.

Малышу надо было чем-то утешиться. Он был очень огорчён, что Карлсон удрал. Ведь действительно нехорошо так поступать - вдруг исчезнуть, ничего не оставив, кроме башни из кубиков, да ещё с мясной тефтель-

ной наверху!

Малыш сидел на своём любимом месте у камина - так близко к огню, как только возможно.

Вот эти минуты, когда вся семья после обеда пила кофе, были, пожалуй, самыми приятными за весь день. Тут можно было спокойно поговорить с папой и с мамой, и они терпеливо выслушивали Малыша, что не всегда случалось в другое время. Забавно было следить за тем, как Боссе и Бетан подтрунивали друг над другом и болтали о “зубрёжке”. “Зубрёжкой”, должно быть, назывался другой, более сложный способ приготовления уроков, чем тот, которому учили Малыша в начальной школе. Малышу тоже очень хотелось рассказать о своих школьных делах, но никто, кроме мамы и папы, этим не интересовался. Боссе и Бетан только смеялись над его рассказами, и Малыш замолкал - он боялся говорить то, над чем так обидно смеются. Впрочем, Боссе и Бетан старались не дразнить Малыша, потому что он им отвечал тем же. А дразнить Малыш умел прекрасно, - да и как может быть иначе, когда у тебя такой брат, как Боссе, и такая сестра, как Бетан!

Ну, Малыш, - спросила мама, - ты уже выучил уроки?

Нельзя сказать, чтобы такие вопросы были Малышу по душе, но раз уж мама так спокойно отнеслась к тому, что он съел кусок сахару, то и Малыш решил мужественно выдержать этот неприятный разговор.

Конечно, выучил, - хмуро ответил он.

Всё это время Малыш думал только о Карлсоне. И как это люди не понимают, что пока он не узнает, куда исчез Карлсон, ему не до уроков!

А что вам задали? - спросил папа.

Малыш окончательно рассердился. Видно, этим разговорам сегодня конца не будет. Ведь не затеи же они так уютно сидят сейчас у огня, чтобы только и делать, что говорить об уроках!

Нам задали алфавит, - торопливо ответил он, - целый длиннющий алфавит. И я его знаю: сперва идёт “А”, а потом все остальные буквы.

Он взял ещё кусок сахару и снова принялся думать о Карлсоне. Пусть себе болтают о чём хотят, а он будет думать только о Карлсоне.

От этих мыслей его оторвала Бетан:

Ты что, не слышишь, Малыш? Хочешь заработать двадцать пять эре? (Эре - мелкая монета в Швеции.)

Малыш не сразу понял, что она ему говорит. Конечно, он был не прочь заработать двадцать пять эре. Но всё зависело от того, что для этого надо сделать.

Двадцать пять эре - это слишком мало, - твёрдо сказал он. - Сейчас ведь такая дороговизна... Как ты думаешь, сколько стоит, например, пятидесятиэровый стаканчик мороженого?

Я думаю, пятьдесят эре, - хитро улыбнулась Бетан.

Вот именно, - сказал Малыш. - И ты сама прекрасно понимаешь, что двадцать пять эре - это очень мало.

Да ты ведь даже не знаешь, о чём идёт речь, - сказала Бетан. - Тебе ничего не придётся делать. Тебе нужно будет только кое-чего не делать.

А что я должен буду не делать?

Ты должен будешь в течение всего вечера не переступать порога столовой.

Понимаешь, придёт Пелле, новое увлечение Бетан, - сказал Боссе.

Малыш кивнул. Ну ясно, ловко они всё рассчитали: мама с папой пойдут в кино, Боссе - на футбольный матч, а Бетан со своим Пелле проворкуют весь вечер в столовой. И лишь он, Малыш, будет изгнан в свою комнату, да ещё за такое ничтожное вознаграждение, как двадцать пять эре... Вот как к нему относятся в семье!

А какие уши у твоего нового увлечения? Он что, такой же лопоухий, как и тот, прежний?

Это было сказано специально для того, чтобы позлить Бетан.

Вот, слышишь, мама? - сказала она. - Теперь ты сама понимаешь, почему мне нужно убрать отсюда Малыша. Кто бы ко мне ни пришёл - он всех отпугивает!

Он больше не будет так делать, - неуверенно сказала мама; она не любила, когда её дети ссорились.

Нет, будет, наверняка будет! - стояла на своём Бетан. - Ты что, не помнишь, как он выгнал Клааса? Он уставился на него и сказал: “Нет, Бетан, такие уши одобрить невозможно”. Ясно, что после этого Клаас и носа сюда не кажет.

Спокойствие, только спокойствие! - проговорил Малыш тем же тоном, что и Карлсон. - Я останусь в своей комнате, и притом совершенно бесплатно. Если вы не хотите меня видеть, то и ваших денег мне не нужно.

Хорошо, - сказала Бетан. - Тогда поклянись, что я не увижу тебя здесь в течение всего вечера.

Клянусь! - сказал Малыш. - И поверь, что мне вовсе не нужны все твои Пелле. Я сам готов заплатить двадцать пять эре, только бы их не видеть.

И вот мама с папой отправились в кино, а Боссе умчался на стадион. Малыш сидел в своей комнате, и притом совершенно бесплатно. Когда он приоткрывал дверь, до него доносилось невнятное бормотание из столовой - там Бетан болтала со своим Пелле. Малыш постарался уловить, о чём они говорят, но это ему не удалось. Тогда он подошёл к окну и стал вглядываться в сумерки. Потом посмотрел вниз, на улицу, не играют ли там Кристер и Гунилла. У подъезда возились мальчишки, кроме них, на улице никого не было. Пока они дрались, Малыш с интересом следил за ними, но, к сожалению, драка быстро кончилась, и ему опять стало очень скучно.

И тогда он услышал божественный звук. Он услышал, как жужжит моторчик, и минуту спустя Карлсон влетел в окно.

Привет, Малыш! - беззаботно произнёс он.

Привет, Карлсон! Откуда ты взялся?

Что?.. Я не понимаю, что ты хочешь сказать.

Да ведь ты исчез и как раз в тот момент, когда я собирался тебя познакомить с моими мамой и папой. Почему ты удрал?

Карлсон явно рассердился.

Он подбоченился и воскликнул:

Нет, в жизни не слыхал ничего подобного! Может быть, я уже не имею права взглянуть, что делается у меня дома? Хозяин обязан следить за своим домом. Чем я виноват, что твои мамаи папа решили познакомиться со мной как раз в тот момент, когда я должен был заняться своим домом?

Карлсон оглядел комнату.

А где моя башня? Кто разрушил мою прекрасную башню и где моя тефтелька? Малыш смутился.

Я не думал, что ты вернёшься, - сказал он.

Ах, так! - закричал Карлсон. - Лучший в мире строитель воздвигает башню, и что же происходит? Кто ставит вокруг неё ограду? Кто следит за тем, чтобы она осталась стоять во веки веков? Никто! Совсем наоборот: башню ломают, уничтожают да к тому же ещё и съедают чужую тефтельку!

Карлсон отошёл в сторону, присел на низенькую скамеечку и надулся.

Пустяки, - сказал Малыш, - дело житейское! - И он махнул рукой точно так же, как это делал Карлсон. - Есть из-за чего расстраиваться!..

Тебе хорошо рассуждать! - сердито пробурчал Карлсон. - Сломать легче всего. Сломать и сказать, что это, мол, дело житейское и не из-за чего расстраиваться. А каково мне, строителю, который воздвиг башню вот этими бедными маленькими руками!

И Карлсон ткнул свои пухленькие ручки прямо в нос Малышу. Потом он снова сел на скамеечку и надулся пуще прежнего.

Я просто вне себя, - проворчал он, - ну просто выхожу из себя!

Малыш совершенно растерялся. Он стоял, не зная, что предпринять.

Молчание длилось долго.

Если я получу какой-нибудь небольшой подарок, то, быть может, опять повеселею. Правда, ручаться я не могу, но, возможно, всё же повеселею, если мне что-нибудь подарят...

Малыш подбежал к столу и начал рыться в ящике, где у него хранились самые драгоценные вещи: коллекция марок, разноцветные морские камешки, цветные мелки и оловянные солдатики.

Там же лежал и маленький электрический фонарик. Малыш им очень дорожил.

Может быть, тебе подарить вот это? - сказал он. Карлсон метнул быстрый взгляд на фонарик и оживился:

Вот-вот, что-то в этом роде мне и нужно, чтобы у меня исправилось настроение. Конечно, моя башня была куда лучше, но, если ты мне дашь этот фонарик, я постараюсь хоть немножко повеселеть.

Он твой, - сказал Малыш.

А он зажигается? - с сомнением спросил Карлсон, нажимая кнопку. - Ура! Горит! - вскричал он, и глаза его тоже загорелись. - Подумай только, когда тёмными осенними вечерами мне придётся идти к своему маленькому домику, я зажгу этот фонарик. Теперь я уже не буду блуждать в потёмках среди труб, - сказал Карлсон и погладил фонарик.

Эти слова доставили Малышу большую радость, и он мечтал только об одном - хоть раз погулять с Карлсоном по крышам и поглядеть, как этот фонарик будет освещать им путь в темноте.

Ну, Малыш, вот я и снова весел! Зови своих маму и папу, и мы познакомимся.

Они ушли в кино, - сказал Малыш.

Пошли в кино, вместо того чтобы встретиться со мной? - изумился Карлсон.

Да, все ушли. Дома только Бетан и её новое увлечение. Они сидят в столовой, но мне туда нельзя заходить.

Что я слышу! - воскликнул Карлсон. - Ты не можешь пойти куда хочешь? Ну, этого мы не потерпим. Вперёд!..

Но ведь я поклялся... - начал было Малыш.

А я поклялся, - перебил его Карлсон, - что если замечу какую-нибудь несправедливость, то в тот же миг, как ястреб, кинусь на неё...

Он подошёл и похлопал Малыша по плечу:

Что же ты обещал?

Я обещал, что меня весь вечер не увидят в столовой.

Тебя никто и не увидит, - сказал Карлсон. - А ведь тебе, небось, хочется посмотреть на новое увлечение Бетан?

По правде говоря, очень! - с жаром ответил Малыш. - Прежде она дружила с мальчиком, у которого уши были оттопырены. Мне ужасно хочется поглядеть, какие уши у этого.

Да и я бы охотно поглядел на его уши, - сказал Карлсон. - Подожди минутку! Я сейчас придумаю какую-нибудь штуку. Лучший в мире мастер на всевозможные проказы - это Карлсон, который живёт на крыше. - Карлсон внимательно огляделся по сторонам. - Вот то, что нам нужно! - воскликнул он, указав головой на одеяло. - Именно одеяло нам и нужно. Я не сомневался, что придумаю какую-нибудь штуку...

Что же ты придумал? - спросил Малыш.

Ты поклялся, что тебя весь вечер не увидят в столовой? Так? Но, если ты накроешься одеялом, тебя ведь никто и не увидит.

Да... но... - попытался возразить Малыш.

Никаких “но”! - резко оборвал его Карлсон. - Если ты будешь накрыт одеялом, увидят одеяло, а не тебя. Я тоже буду накрыт одеялом, поэтому и меня не увидят. Конечно, для Бетан нет худшего наказания. Но поделом ей, раз она такая глупая... Бедная, бедная малютка Бетан, так она меня и не увидит!

Карлсон стащил с кровати одеяло и накинул его себе на голову.

Иди сюда, иди скорей ко мне, - позвал он Малыша. - Войди в мою палатку.

Малыш юркнул под одеяло к Карлсону, и они оба радостно захихикали.

Ведь Бетан ничего не говорила о том, что она не хочет видеть в столовой палатку. Все люди радуются, когда видят палатку. Да ещё такую, в которой горит огонёк! - И Карлсон зажёг фонарик.

Малыш не был уверен, что Бетан уж очень обрадуется, увидев палатку. Но зато стоять рядом с Карлсоном в темноте под одеялом и светить фонариком было так здорово, так интересно, что просто дух захватывало.

Малыш считал, что можно с тем же успехом играть в палатку в его комнате, оставив в покое Бетан, но Карлсон никак не соглашался.

Я не могу мириться с несправедливостью, - сказал он. - Мы пойдём в столовую, чего бы это ни стоило!

И вот палатка начала двигаться к двери. Малыш шёл вслед за Карлсоном. Из-под одеяла показалась маленькая пухлая ручка и тихонько отворила дверь. Палатка вышла в прихожую, отделённую от столовой плотной занавесью.

Спокойствие, только спокойствие! - прошептал Карлсон.

Палатка неслышно пересекла прихожую и остановилась у занавеси. Бормотание Бетан и Пелле слышалось теперь явственнее, но всё же слов нельзя было разобрать. Лампа в столовой не горела. Бетан и Пелле сумерничали - видимо, им было достаточно света, который проникал через окно с улицы.

Это хорошо, - прошептал Карлсон. - Свет моего фонарика в потёмках покажется ещё ярче.

Но пока он на всякий случай погасил фонарик.

Мы появимся, как радостный, долгожданный сюрприз... - И Карлсон хихикнул под одеялом.

Тихо-тихо палатка раздвинула занавесь и вошла в столовую. Бетан и Пелле сидели на маленьком диванчике у противоположной стены. Тихо-тихо приближалась к ним палатка.

Я тебя сейчас поцелую, Бетан, - услышал Малыш хриплый мальчишечий голос. Какой он чудной, этот Пелле!

Ладно, - сказала Бетан, и снова наступила тишина.

Тёмное пятно палатки бесшумно скользило по полу; медленно и неумолимо надвигалось оно на диван. До дивана оставалось всего несколько шагов, но Бетан и Пелле ничего не замечали. Они сидели молча.

А теперь ты меня поцелуй, Бетан, - послышался робкий голос Пелле.

Ответа так и не последовало, потому что в этот момент вспыхнул яркий свет фонарика, который разогнал серые сумеречные тени и ударил Пелле в лицо. Пелле вскочил, Бетан вскрикнула. Но тут раздался взрыв хохота и топот ног, стремительно удаляющихся по направлению к прихожей.

Ослеплённые ярким светом, Бетан и Пелле не могли ничего увидеть, зато они услышали смех, дикий, восторженный смех, который доносился из-за занавеси.

Это мой несносный маленький братишка, - объяснила Бетан. - Ну, сейчас я ему задам! Малыш надрывался от хохота.

Конечно, она тебя поцелует! - крикнул он. - Почему бы ей тебя не поцеловать? Бетан всех целует, это уж точно.

Потом раздался грохот, сопровождаемый новым взрывом смеха.

Спокойствие, только спокойствие! - прошептал Карлсон, когда во время своего стремительного бегства они вдруг споткнулись и упали на пол.

Малыш старался быть как можно более спокойным, хотя смех так и клокотал в нём: Карлсон свалился прямо на него, и Малыш уже не разбирал, где его ноги, а где ноги Карлсона. Бетан могла их вот-вот настичь, поэтому они поползли на четвереньках. В панике ворвались они в комнату Малыша как раз в тот момент, когда Бетан уже норовила их схватить.

Спокойствие, только спокойствие! - шептал под одеялом Карлсон, и его коротенькие ножки стучали по полу, словно барабанные палочки. - Лучший в мире бегун - это Карлсон, который живёт на крыше! - добавил он, едва переводя дух.

Малыш тоже умел очень быстро бегать, и, право, сейчас это было необходимо. Они спаслись, захлопнув дверь перед самым носом Бетан. Карлсон торопливо повернул ключ и весело засмеялся, в то время как Бетан изо всех сил колотила в дверь.

Подожди, Малыш, я ещё доберусь до тебя! - сердито крикнула она.

Во всяком случае, меня никто не видел! - ответил Малыш из-за двери, и до Бетан снова донёсся смех.

Если бы Бетан не так сердилась, она бы услышала, что смеются двое.

– Должно быть, где-то пожар, – сказал Малыш. – Слышишь, проехали пожарные.

– А может быть, даже в твоём доме, – с надеждой в голосе проговорил Карлсон. – Ты только сразу же скажи мне. Я им охотно помогу, потому что я лучший в мире пожарный.

С крыши они увидели, как пожарная машина остановилась у подъезда. Вокруг неё собралась толпа, но огня что-то нигде не было заметно. И всё же от машины до самой крыши быстро выдвинулась длинная лестница, точь-в-точь такая, какая бывает у пожарных.

– Может, это они за мной? – с тревогой спросил Малыш, вдруг вспомнив о записке, которую он оставил у себя; ведь сейчас уже было так поздно.

– Не понимаю, чего все так переполошились. Неужели кому-то могло не понравиться, что ты отправился немного погулять по крыше? – возмутился Карлсон.

– Да, – ответил Малыш, – моей маме. Знаешь, у неё нервы…

Когда Малыш подумал об этом, он пожалел маму, и ему очень захотелось поскорее вернуться домой.

– А было бы неплохо слегка поразвлечься с пожарными… – заметил Карлсон.

Но Малыш не хотел больше развлекаться. Он тихо стоял и ждал, когда наконец доберётся до крыши пожарный, который уже лез по лестнице.

– Ну что ж, – сказал Карлсон, – пожалуй, мне тоже пора ложиться спать. Конечно, мы вели себя очень тихо, прямо скажу – примерно. Но не надо забывать, что у меня сегодня утром был сильный жар, не меньше тридцати-сорока градусов.

И Карлсон поскакал к своему домику.

– Привет, Малыш! – крикнул он.

– Привет, Карлсон! – отозвался Малыш, не отводя взгляда от пожарного, который поднимался по лестнице всё выше и выше.

– Эй, Малыш, – крикнул Карлсон, прежде чем скрыться за трубой, – не рассказывай пожарным, что я здесь живу! Ведь я лучший в мире пожарный и боюсь, они будут посылать за мной, когда где-нибудь загорится дом.

Пожарный был уже близко.

– Стой на месте и не шевелись! – приказал он Малышу. – Слышишь, не двигайся с места! Я сейчас поднимусь и сниму тебя с крыши.

Малыш подумал, что со стороны пожарного предостерегать его было очень мило, но бессмысленно. Ведь весь вечер он разгуливал по крышам и, уж конечно, мог бы и сейчас сделать несколько шагов, чтобы подойти к лестнице.

– Тебя мама послала? – спросил Малыш пожарного, когда тот, взяв его на руки, стал спускаться.

– Ну да, мама. Конечно. Но… мне показалось, что на крыше было два маленьких мальчика.

Малыш вспомнил просьбу Карлсона и серьёзно сказал:

– Нет, здесь не было другого мальчика.

У мамы действительно были «нервы». Она, и папа, и Боссе, и Бетан, и ещё много всяких чужих людей стояли на улице и ждали Малыша. Мама кинулась к нему, обняла его; она и плакала, и смеялась. Потом папа взял Малыша на руки и понёс домой, крепко прижимая к себе.

– Как ты нас напугал! – сказал Боссе.

Бетан тоже заплакала и проговорила сквозь слёзы:

– Никогда больше так не делай. Запомни, Малыш, никогда!

Малыша тут же уложили в кровать, и вся семья собралась вокруг него, как будто сегодня был день его рождения. Но папа сказал очень серьёзно:

– Неужели ты не понимал, что мы будем волноваться? Неужели ты не знал, что мама будет вне себя от тревоги, будет плакать?

Малыш съёжился в своей постели.

– Ну, чего вы беспокоились? – пробормотал он.

Мама очень крепко обняла его.

– Подумай только! – сказала она. – А если бы ты упал с крыши? Если бы мы тебя потеряли?

– Вы бы тогда огорчились?

– А как ты думаешь? – ответила мама. – Ни за какие сокровища в мире мы не согласились бы расстаться с тобой. Ты же и сам это знаешь.

– И даже за сто тысяч миллионов крон? – спросил Малыш.

– И даже за сто тысяч миллионов крон!

– Значит, я так дорого стою? – изумился Малыш.

– Конечно, – сказала мама и обняла его ещё раз.

Малыш стал размышлять: сто тысяч миллионов крон – какая огромная куча денег! Неужели он может стоить так дорого? Ведь щенка, настоящего, прекрасного щенка, можно купить всего за пятьдесят крон…

– Послушай, папа, – сказал вдруг Малыш, – если я действительно стою сто тысяч миллионов, то не могу ли я получить сейчас наличными пятьдесят крон, чтобы купить себе маленького щеночка?

Карлсон играет в привидения

Только на следующий день, во время обеда, родители спросили Малыша, как он всё-таки попал на крышу.

– Ты что ж, пролез через слуховое окно на чердаке? – спросила мама.

– Нет, я полетел с Карлсоном, который живёт на крыше, – ответил Малыш.

– Послушай, – сказал папа, – никакого Карлсона, который бы жил на крыше, не существует.

– «Не существует!» – повторил Малыш. – Вчера он, во всяком случае, существовал.

Мама озабоченно покачала головой:

– Хорошо, что скоро начнутся каникулы и ты уедешь к бабушке. Надеюсь, что там Карлсон не будет тебя преследовать.

Об этой неприятности Малыш ещё не думал. Ведь скоро его на всё лето пошлют в деревню к бабушке. А это значит, что он два месяца не увидит Карлсона. Конечно, летом у бабушки очень хорошо, там всегда бывает весело, но Карлсон… А вдруг Карлсон уже не будет жить на крыше, когда Малыш вернётся в город?

Малыш сидел, опёршись локтями о стол и обхватив ладонями голову. Он не мог себе представить жизни без Карлсона.

– Ты разве не знаешь, что нельзя класть локти на стол? – спросила Бетан.

– Следи лучше за собой! – огрызнулся Малыш.

– Малыш, убери локти со стола, – сказала мама. – Положить тебе цветной капусты?

– Ох! – вздохнул папа. – Надо сказать: «Нет, спасибо».

«Чего это они так раскомандовались мальчиком, который стоит сто тысяч миллионов», – подумал Малыш, но вслух этого не высказал.

– Вы же сами прекрасно понимаете, что, когда я говорю: «Лучше умереть, чем есть капусту», я хочу сказать: «Нет, спасибо», – пояснил он.

– Так воспитанные люди не говорят, – сказал папа. – А ты ведь хочешь стать воспитанным человеком?

– Нет, папа, я хочу стать таким, как ты, – ответил Малыш.

Мама, Боссе и Бетан расхохотались.

Малыш не понял, над чем они смеются, но решил, что смеются над его папой, а этого он уже никак не мог стерпеть.

– Да, я хочу быть таким, как ты, папа. Ты такой хороший! – произнёс Малыш, глядя на отца.

– Спасибо тебе, мой мальчик, – сказал папа. – Так ты действительно не хочешь цветной капусты?

– Нет, лучше умереть, чем есть капусту!

– Но ведь она очень полезна, – вздохнула мама.

– Наверно, – сказал Малыш. – Я давно заметил: чем еда невкусней, тем она полезней. Хотел бы я знать, почему все эти витамины содержатся только в том, что невкусно?

– Витамины, конечно, должны быть в шоколаде и в жевательной резинке, – сострил Боссе.

– Это самое разумное из всего, что ты сказал за последнее время, – огрызнулся Малыш.

После обеда Малыш отправился к себе в комнату. Всем сердцем он желал, чтобы Карлсон прилетел поскорее. Ведь на днях Малыш уедет за город, поэтому теперь они должны встречаться как можно чаще.

Должно быть, Карлсон почувствовал, что Малыш его ждёт: едва Малыш высунул нос в окошко, как Карлсон уже был тут как тут.

– Сегодня у тебя нет жара? – спросил Малыш.

– У меня? Жара?.. У меня никогда не бывает жара! Это было внушение.

– Ты внушил себе, что у тебя жар? – удивился Малыш.

– Нет, это я тебе внушил, что у меня жар, – радостно ответил Карлсон и засмеялся. – Угадай, кто лучший в мире выдумщик?

А если бы ты упал с крыши? Если бы мы тебя потеряли?

Вы бы тогда огорчились?

А как ты думаешь? - ответила мама. - Ни за какие сокровища в мире мы не согласились бы расстаться с тобой. Ты же и сам это знаешь.

И даже за сто тысяч миллионов крон? - спросил Малыш.

И даже за сто тысяч миллионов крон!

Значит, я так дорого стою? - изумился Малыш.

Конечно, - сказала мама и обняла его еще раз!

Малыш стал размышлять: сто тысяч миллионов крон - какая огромная куча денег! Неужели он может стоить так дорого? Ведь щенка, настоящего, прекрасного щенка, можно купить всего за пятьдесят крон...

Послушай, папа, - сказал вдруг Малыш, - если я действительно стою сто тысяч миллионов, то не могу ли я получить сейчас наличными пятьдесят крон, чтобы купить себе маленького щеночка?

КАРЛСОН ИГРАЕТ В ПРИВИДЕНИЯ

Только на следующий день, во время обеда, родите ли спросили Малыша, как он все-таки попал на крышу.

Ты что ж, пролез через слуховое окно на чердаке? - спросила мама.

Нет, я полетел с Карлсоном, который живет на крыше, - ответил Малыш.

Мама и папа переглянулись.

Послушай, - сказал папа, - никакого Карлсона, который бы жил на крыше, не существует.

- "Не существует!" - повторил Малыш. - Вчера он, во всяком случае, существовал.

Мама озабоченно покачала головой:

Хорошо, что скоро начнутся каникулы и ты уедешь к бабушке. Надеюсь, что там Карлсон не будет тебя преследовать.

Об этой неприятности Малыш еще не думал. Ведь скоро его на все лето пошлют в деревню к бабушке. А это значит, что он два месяца не увидит Карлсона. Конечно, летом у бабушки очень хорошо, там всегда бывает весело, но Карлсон... А вдруг Карлсон уже не будет жить на крыше, когда Малыш вернется в город?

Малыш сидел, опершись локтями о стол и обхватив ладонями голову. Он не мог себе представить жизни без Карлсона.

Ты разве не знаешь, что нельзя класть локти на стол? - спросила Бетан.

Следи лучше за собой! - огрызнулся Малыш.

Малыш, убери локти со стола, - сказала мама. - Положить тебе цветной капусты?

Нет, лучше умереть, чем есть капусту!

Ох! - вздохнул папа. - Надо сказать: "Нет, спасибо".

"Чего это они так раскомандовались мальчиком, который стоит сто тысяч миллионов", - подумал Малыш, но вслух этого не высказал.

Вы же сами прекрасно понимаете, что, когда я говорю: "Лучше умереть, чем есть капусту", я хочу сказать: "Нет, спасибо", - пояснил он.

Так воспитанные люди не говорят, - сказал папа. - А ты ведь хочешь стать воспитанным человеком?

Нет, папа, я хочу стать таким, как ты, - ответил Малыш.

Мама, Боссе и Бетан расхохотались. Малыш не понял, над чем они смеются, но решил, что смеются над его папой, а этого он уже никак не мог стерпеть.

Да, я хочу быть таким, как ты, папа. Ты такой хороший! - произнес Малыш, глядя на отца.

Спасибо тебе, мой мальчик, - сказал папа. - Так ты действительно не хочешь цветной капусты?

Нет, лучше умереть, чем есть капусту! - Но ведь она очень полезна, - вздохнула мама.

Наверно, - сказал Малыш. - Я давно заметил: чем еда невкусней, тем она полезней. Хотел бы я знать, почему все эти витамины содержатся только в том, что невкусно?

Витамины, конечно, должны быть в шоколаде и в жевательной резинке, - сострил Боссе.

Это самое разумное из всего, что ты сказал за последнее время, огрызнулся Малыш.

После обеда Малыш отправился к себе в комнату. Всем сердцем он желал, чтобы Карлсон прилетел поскорее. Ведь на днях Малыш уедет за город, поэтому теперь они должны встречаться как можно чаще.

Должно быть, Карлсон почувствовал, что Малыш его ждет: едва Малыш высунул нос в окошко, как Карлсон уже был тут как тут.

Сегодня у тебя нет жара? - спросил Малыш.